Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

…на общем собрании Союза нашего421 прошло большинством двух третей голосов (даже более) добавление к Уставу: советские граждане не могут теперь быть членами нашего Союза. Это вызвало некоторый раскол. С собрания ушли 14 человек в виде протеста, среди них <…> Зуров и Вера Бунина. Позже еще <и другие> к ним присоединились – в общем мы приняли 25 отказов. Среди ушедших оказался и Иван Бунин. Единственно это было для меня тягостно – за него. Ночь я не спал. Считал: действие его – предательством – мне [ПАРТИС].

Формальным поводом для Бунина выйти из Союза, в котором он состоял с 1921 г. и, более того, был его первым Председателем, послужило выдвинутое им Правлению обвинение, что якобы литераторы, сотрудничавшие во время войны с немцами, остались членами Союза. Правление СПиЖ считало это обвинение голословным, справедливо требуя доказательств, которых ни Бунин и никто другой из оставивших Союз не представлял. Дело было, конечно, не в «коллаборантах», а в идейном конфликте между «обновленцами» и «непримиримыми».

Борис Зайцев в своей книге воспоминаний писал:

В эмиграции в это время начался разброд. «Большие надежды» на восток, церковные колебания, колебания в литературном, даже военном слое. Все это привело к расколу. Некоторые просто взяли советские паспорта и уехали на этот восток. Другие заняли позицию промежуточную («попутчики»).

Странным образом мы оказались с Иваном в разных лагерях – хотя он был гораздо бешенее меня <в своем неприятии Советов – М.У.> в этом (да таким, по существу, и остался…). Теперь сделал некоторые неосторожные шаги. Это вызвало резкие статьи в издании, к которому близко я стоял. Он понял дело так, что я веду какую-то закулисно-враждебную линию, а я был именно «против» таких статей. Но Иваново окружение тогдашнее и мое оказались тоже разными, и Ивану я «не» сочувствовал. Прямых объяснений не произошло, но он понимал, что я «против» [ЗАЙЦЕВ (II)].

Печатным органом «обновленцев» являлась поддерживаемая французским и советским правительством422 газета «Русские новости» (1945–1970), основатель и первый редактор которой А.Ф. Ступницкий был в свое время правой рукой Милюкова, а сотрудниками – ведущие некогда авторы газеты «Последние новости»: Г. Адамович, А. Бахрах, И. Бунин, А. Даманская, Л. Зуров, Н. Кодрянская, Н. Рощин, В. Татаринов, Н. Тэффи, А. Ремизов и др.

В противовес «Русским новостям», «непримиримыми» на пике просоветских настроений была основана газета «Русская мысль» (1947–2000) 423. Ее первым редактором стал журналист и переводчик В.А. Лазаревский, бывший до войны выпускающим редактор газеты «Возрождение». В своей редакционной статье от 3 мая 1947 года Лазаревский следующим образом

выразил кредо «Русской мысли» относительно назначения Зарубежной России: «Смирение перед Россией, непримиримость к советчине» <…>, определявшее морально- политический смысл эмиграции [МНУХИН].

В первые годы своего существования «Русская мысль» предоставляла свои страницы в основном литераторам, сотрудничавшим до войны в гукасовском «Возрождении» – Б. Зайцев, В. Зеелер, С. Яблоновский и среди них тем, кого обвиняли в коллаборационизме – И. Шмелев, Г. Иванов, И. Одоевцева, Н. Берберова, Л. Червинская и др., закрепив, таким образом, размежевание послевоенного эмигрантского сообщества. Политика первого редакционного состава газеты в целом была таковой, что говоря словами Алданова, «люди, сочувствовавшие немцам, <считались> лучше большевизанов» [БУДНИЦКИЙ (IV). С. 161].