Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Обе газеты непрестанно «цепляли» друг друга. Поначалу «Русские новости», где сосредоточился журналистский состав покойных довоенных «Последних новостей», были ярче, напористей и профессиональней «Русской мысли». Однако по мере нарастания волны репрессий в СССР различия между «обновленцами» и «непримиримыми», которые, увы, оказались более прозорливыми, стали сглаживаться и в скором времени конфликт затух сам по себе. К концу 1949 г. все основные сотрудники «Русских новостей» из газеты ушли424 и постепенно стали сотрудничать с «Русской мыслью», которая вскоре под руководством С.А. Водова приобрела либеральное направление, превратившись к концу 1950-х гг. в самую авторитетную западноевропейскую газету русской эмиграции. Этот имидж газеты особенно укрепился в 1970-х гг., когда ее главным редактором была очень уважаемая в широких кругах западной и эмигрантской общественности литератор и общественник княгиня Зинаида Шаховская (1968–1978).

За исключением Марка Алданова в «Русской мысли» печатались почти все писатели, поэты, эссеисты и философы Русского Зарубежья, в том числе и ее былые «идейные враги»: Адамович, Бунин, Ремизов, Бахрах, Татаринов, Терапиано, Зуров и др.

На правах близкого по жизни и по духу человека Георгий Адамович в 1950-х гг. зазывал Алданова стать одним из автором «Русской мысли»:

мы думали до сих пор, что это газета правая, в нашей, гукасовской линии, а теперь сомнения нет – это «Последн<ие> новости» и линия милюковская.

Алданов в ответном письме к нему от 10 мая 1956 года в принципе выказывал согласие с этой точкой зрения:

Действительно, «Русская мысль» теперь вполне либеральная газета. Видел я и передовую о «непримиримых к февралю», очень был рад и ей, тем более что она не первая у них в этом роде […НЕ- СКРЫВ-МНЕНИЯ. С. 41 и 42].

Можно полагать, что если бы не безвременная скоропостижная кончина, то и Алданов вскоре тоже пришел бы в «Русскую мысль».

На фоне настроений массовой раздачи «красных паспортов», репатриации в СССР и скандалов, связанных с публикациями в новой парижской эмигрантской газете «Советский патриот», издававшийся на деньги Москвы, страсти накалились до предела. В глазах «непримиримых» Бунин стал выглядеть чуть ли не большевиком. Мария Самойловна Цетлина, старинный друг семьи Буниных написала ему резкое письмо, в котором речь шла о полном разрыве:

…Вы ушли в официальном порядке из Союза писателей с теми, кто взяли советские паспорта. Вы нанесли этим очень большой удар и вред всем, которые из двух существующих Россий признают только ту, которая в концентрационных лагерях, и не могут взять даже советского паспорта. Я должна уйти от Вас, чтобы чуть-чуть уменьшить Ваш удар. У Вас есть Ваш жизненный путь, который Вас к этому привел. Я Вам не судья. Я отрываюсь от Вас с очень глубокой для меня болью, и эта боль навсегда останется со мной [М.А.-ПИСЬМА-НИЦЦА].

Это эмоционально-сумбурное письмо к И. Бунину, носившее сугубо личный характер, Цетлина, во многом благодаря активности Б.К. Зайцева, сделала циркулярным, и оно стало известно очень многим лицам, как в Америке, так и в Париже.

Супруги Цетлины дружили с Иваном Алексеевичем и Верой Николаевной Буниными с ноября 1917 г., когда они все вместе оказались в сотрясаемой бурей революции Одессе. Цетлины помогали Бунину, в том числе и деньгами при его отъезде из России и во время пребывания в Восточной Европе.