Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Визиту моему <в советское посольство> придано до смешного большое значение: был приглашен, отказаться не мог, поехал, никаких целей не преследуя, вернулся через час домой – и все… Ехать «домой» не собирался и не собираюсь.

Открытка мне отТелешова из Москвы:«Государств<енное> издательство печатает твою книгу избранных произв<едений>. Листов в 25». Это такой ужас, которому имени нет! Ведь я еще жив! Но вот, без спросу, не советуясь со мной, – выбирая по своему вкусу, беря старые тексты… Дикий разбой! (Открытка от 10 ноября <1945 г. > – теперь уже поздно вопиять).

31 июля/1 августа 1947 года, видимо, чтобы окончательно успокоить Алданова, Бунин посылает ему в Ниццу трогательное в силу своей прочувственности письмо:

Дорогой Марк Александрович, ставя в своё время на карту нищеты и преждевременной погибели своей от всего сопряжённого с этой нищетой свой отказ от возвращения домой, я мысленно перечислял множество причин для этого отказа, и среди этого множества мелькала, помню, такая мысль: Как! И Марка Александровича я тогда уже никогда больше не увижу и даже письма никогда от него не получу и сам ему никогда не напишу!! Из этого следует, что я Вас действительно люблю (и, конечно, больше, чем Вы меня, чему я, кстати сказать, даже радуюсь, как частенько в подобных случаях, – радуюсь потому, что всегда боюсь, что кто-нибудь несколько любящий меня вдруг о мне разочаруется, – так пусть же поменьше любит меня).

В письме от 15 сентября 1947 года Бунин снова, уже в шутливой форме, разубеждает Алданова об имевшемся у него якобы намерении вернуться на родину:

Нынче письмо от Телешова – писал вечером 7 сентября, очень взволнованный (искренне или притворно, не знаю) дневными торжествами и вечерними электрическими чудесами в Москве по случаю ее 800-летия в этот день. Пишет, между прочим, так: «Так всё красиво, так изумительно прекрасно и трогательно, что хочется написать тебе об этом, чтобы почувствовать ты хоть на минуту, что значит быть на родине. Как жаль, что ты не ипользовал тот строк, когда набрана была твоя большая книга, когда тебя так ждали здесь, когда ты мог быть и сыт по горло, и богат, и в таком большом почете!» Прочитав это, я целый час рвал на себе волосы.

А потом сразу успокоился, вспомнив, что могло бы быть мне вместо сытости и богатства и почета от Жданова и Фадеева, который, кажется, не меньший подлец, чем Жданов.

Я ведь даже Пантелеймонова419 недавно предостерегал насчет его «Зеленого шума» (книжка об урамане (тайге), о пароходе Св. Владимир и т.д.)

Зелёный шум, Зелёный шум,…
Как много он наводит дум!
<…>
За этот шум, ядрена вошь,
В Калым в два счета попадешь!