Марк Аврелий и конец античного мира

Октавий, это Цицерон или лучше Фронтон, сделавшийся христианином. Его привела к деизиу культура ума. Он любит природу, находит удовольствие в разговоре с воспитанными людьми. Деятели такого образца не создали бы ни Евангелия, ни Апокалипсиса; но, с другой стороны, без таких приверженцев Евангелие, Апокалипсис, послания Павла остались бы тайными писаниями замкнутой секты, которая также бы исчезла, как ессеи или терапевты.

Минуций Феликс гораздо лучше греческих апологетов дает тон, который возобладает у защитников христианства во все времена. Это ловкий адвокат, обращающийся к людям менее опытным в диалектике, чем греки Египта и Азии, скрывающий три четверти своего догмата, чтобы выхватить согласие на целое, без рассмотрения подробностей, принимающий вид литератора, чтобы обратить литераторов и убедить их, что христианство не заставляет их отказаться от философов и писателей, которыми они восхищаются. "Философы, христиане... да ведь это одно и то же. Догматы, недопустимые разумом... Перестаньте! Христианский догмат буквально то же, что говорили Зенон, Аристотель, Платон; ничего больше. Вы нас называете варварами; а мы не меньше вас вчитываемся в хороших авторов". О специальных верованиях проповедываемой религии ни слова; для привития христианства, избегают произнести имя Христа. Минуций Феликс, это проповедник в Notre Dame, который обращается к легко удовлетворяющимся светским людям, делаясь всем для всех, зная слабости, прихоти тех, кого хочет убедить, принимая, под своей свинцовой мантией, облик развязного человека, извращая свой символ, чтобы он не мог бы принягь. Становитесь христианином по слову этого благочестивого софиста, ничего не может быть лучше; но помните, что все это одна только приманка. Завтра, то что изображалось второстепенным, сделается главным; горькая кора, которую вам дали проглотить в малом объеме и простейшем ее выражении, восстановится во всей своей горечи. Вам было сказано, что порядочный человек может сделаться христианином, почти нечего не переменяя в своих правилах. Теперь, когда уловка удалась, вам, кроме того, подносят к уплате громадный счет. Эта религия, которая была, как уверяли, лишь естественной моралью, предполагает сверх того невозможную физику, метафизику странную, историю баснословную, теорию всего божественного и человечесвого, которая во всем прямая противоположность рассудку.

Глава 23. Успехи организации

Среди обстоятельств, по-видимому, стодь трудных, организация церкви довершалась с поразительной скоростью. В то время, к которому мы пришли, церковь Иисусова уже сделалась крепкой и устойчивой. Велика и опасность гностицизма, заключавшаяся в разделении христианства на бессчетные секты, уже устранена. Слова "католическая церковь" слышится отовсюду, как имя того великого тела, которое отныне пройдет через века, не разбившись. И уже виден характер этой католичности. Монтанисты признаются сектантами; маркиониты обличены в искажении апостольского учения; различные гностические школы далее и далее отталкиваются от лона общей церкви. Существует, значит, что то, что не есть монтанизм, ни маркионизм, ни гностицизм, что есть христианство не сектантское, христианство большинства епископов, противещееся ересям и пересиливающее их все, имеющее, если угодно, лишь отрицательные признаки, но этим самим предохраняемое от пиетистских нелепостей и от рационалистического разложения. Как все партии, желающие жить, христианство само себя дисциплинирует, отсекает собственные излишества мистической экзальтацией, оно соединяет основную долю здравого смысла и умеренности, которая убьет хилиазм, проявления духа, дар языков и все первобытные спиритические явления. Горсть восторженных людей, как монтанисты, стремящиеся к мученичеству, отказывающие в покаянии, осуждающие брак, не составляют церкви. Средний уровень торжествует; радикалам всякого оттенка не будет дано разрушить сделанное Иисусом, Церковь всегда держится среднего. Она принадлежит всем, а не составляет привилегии аристократии. Примечания пиетистской аристократии фригийских сект и притязания мыслительной аристократии гностиков одинаково отклонены. В церкви есть совершенные и несовершенные; но участвовать в ней могут все. Мученичество, пост, безбрачие отличные вещи, но и без геройства можно быть христианином и хорошим христианином.