Марк Аврелий. Золотые сумерки

Со стороны перевала послышался топот, над едва различимой в сумерках дорогой вновь выросло большое облако пыли. Люди Витразина принялись горячить коней, поднимать их на дыбы, однако в атаку бросаться не спешили, видимо, решили подождать подмогу. Между тем все, кто был на берегу, даже Осторий со своими людьми, подгоняемые Сегестием, столпились у трапа, поджидая свою очередь. Неожиданно пущенная из конной толпы стрела впилась кому-то из гладиаторов, уже почти добравшегося до корабельного фальшборта, в горло. Он ухватился за оперение и свалился в воду. Сегестий и Осторий разом бросились на конников. Те тут же отступили, однако Сегестий удалось поддеть одного из рабов Витразина копьем. Раб страшно завизжал. В следующее мгновение к причалу подскочила конная декурия. Солдаты вмиг окружили площадку перед причалом. Работали слаженно, выставили копья, постарались оттеснить Сегестия и Остория от трапа — тот только краешком держался за причальный камень. Осторий успел взбежать на палубу, в следующий момент два солдата сверху бросились на Сегестия. Он успел стряхнуть их, но этой задержки хватило, чтобы еще несколько человек навалились на Сегестия.

Бебий страшно закричал и, расталкивая людей на борту, бросился к трапу, однако Клавдия мешком повисла на нем. Срывающимся на визг голосом закричала.

— Не пущу! Не пущу!..

Галера успела отойти от берега на заметное расстояние, когда с берега хрипло, отрывками донеслось.

— Виргулу не бросайте. Спаси вас Христос! Мира вам, детей!.. Спаси вас…

* * *

Первым указом провозгласившего себя императором Авидия Кассия оказалось распоряжение лишить чести центуриона Сегестия и предать его казни за «предательство и дерзость». Под «предательством» следовало понимать отказ принести присягу на верность новому правителю, а под «дерзостью» — хулы, которые во время допроса изрекал Сегестий Германик. Хулой было признано заявление о том, что император Марк Аврелий жив, и мятежникам лучше повиниться перед ним. Вторым распоряжением Авидий назначил своего сына Мециана префектом претория в Риме. На эту должность очень рассчитывал, Корнициан, однако напуганный внезапно проснувшейся кровожадностью нового правителя, легат пропретор промолчал.

Сегестия казнили на следующий день. Убивали долго, жестоко. Центуриона привязали к кресту, выставленному посредине арены амфитеатра, затем выпустили на арену голодных львов. Жара в тот день стояла страшная, люди изнывали от пота, но никто не ушел. Все, затаив дыхания ждали, как животные начнут отрывать куски мяса от тела несчастного.

Дождались… Сегестий взмолился громко, взрыдал о детях, с которыми скоро встретится в небесном царстве. В последний раз Сегестий возблагодарил Господа нашего Иисуса Христа. В следующее мгновение лев, вырвавший человеку внутренности, сломал ему шею.

Антиохия — город в ту пору на четверть христианский — в тот же миг отвернулась от Кассия, назвала его «живодером» и «слугой диавола».

Глава 8

Наместник Каппадокии Марций Вар первым известил императора о мятеже Авидия Кассия. Он же убедил легата Вифинии* (сноска: Каппадокия — область в центре полуострова Малая Азия. Вифиния — область на севере того же полуострова) Клодия Альбина не спешить с присягой на верность узурпатору, пусть даже подчиненные ему войска были склонны перейти на сторону сирийца. Встретились они в столице Вифинии Никомедии, разговор получился короткий — официального извещения о смерти Марка Аврелия Антонина не поступало?

Сенат молчит?

Значит, и нам нечего высовываться.

Вар продолжил.

— Можно сидеть и помалкивать, только вряд ли подобная позиция доведет до добра. Не мешай мне добраться до Сирмия и лично поговорить с Марком. Если дело худо, я и мои легионы присоединятся к тебе. В любом случае я даю слово сразу известить тебя о том, что творится в ставке.

Альбин вздохнул, потом, ни слова не говоря, кивнул.

Марций Вар, мчавшийся в Сирмий со всей возможной быстротой, прибыл в ставку в тот самый момент, когда врачи во главе с Клавдием Галеном сумели сбить жар, до смерти измучивший императора. Еще через сутки закончились кровавые испражнения, и вечером того же дня Марк Аврелий выслушал прибывшего легата, поблагодарил его и Альбина за верность, посочувствовал Авидию. Вар удивленно глянул на исхудавшего, пожелтевшего повелителя. Марк, заметив взгляд легата, предложил Марцию написать личное письмо сирийцу. Слабым голосом объяснил, что в письме уместно известить Авидия, что угроза смерти миновала, и принцепс почувствовал себя лучше. Если Авидий немедленно пришлет ходатайство о помиловании, Марк благожелательно рассмотрит его просьбу. Сослаться Авидий может на что угодно: на гнев богов, помутивших его разум, на душевную немощь или уступку страстям, в частности, соперничеству и враждебности. На злоумышленников, подбивших его на дурной поступок — их имена наместник Сирии может не раскрывать. В этом случае, закончил Марк, репрессий не будет. Срок — три недели, далее император не может откладывать начало летней кампании на севере.

Марций Вар не смог скрыть удивления.