Марк Аврелий. Золотые сумерки

Превосходство в силах было очевидно. Против одного легиона и сопутствующих ему союзных когорт — численность этого заслона вряд ли превышала десять — двенадцать тысяч человек — на стороне германцев собралось более пятидесяти тысяч воинов. Им было в охотку совместно навалиться на страшных, безжалостных в своих требованиях римлян, доказать им, что на всякую силу всегда найдется другая сила.

Более суток дружины германцев просидели в виду возвышавшихся между холмами башен, и никому из вождей в голову не пришло окопаться, обезопасить себя с флангов. Штурм лагеря решили начать с утра. Сначала необходимо опрокинуть выдвинутые вперед когорты, затем сжечь деревянные башни и попытаться ворваться в лагерь. С восходом солнца Ариогез, взявший в тот день начальство над войском, двинул против них конницу, однако первый наскок римляне отбили. Однако скоро удара всей массой они не выдержали и отступили в лагерь.

* * *

Поздним утром того же дня римское войско, скрытно продвинувшееся вперед, передовыми отрядами добралось до гряды лесистых холмов, ограничивающих равнину с востока, и оседлало их. Марк вышел на опушку и, прячась за стволами деревьев, оглядел поле битвы.

Германцы построившись по — дружинно, клиньями, не спеша подбирались к земляному валу с плетнями наверху, охранявшему лагерь. У них в тылу, в легкой дымке едва угадывался возвышавшийся над пологой равниной абрис стен Карнунта. С той же стороны доносилось исступленное мычание, блеяние овец, ржание коней, перекрываемое многоголосым мощным гудением или, скорее пением. С опушки было видно, но куда лучше слышно, как, приставив щиты к губам, германцы изо всех сил выводили однообразную заунывную мелодию. Множество глоток придавали их пению наводящую страх силу, а монотонность мелодии можно было сравнить с песнопением чудовищ.

Между тем первые толпы пехотинцев, вооруженных ярко раскрашенными щитами и фрамеями, достигли рва и с разбегу, отдельными группами начали взбираться на земляной вал. Римляне с помощью длинных копий легко скидывали добравшихся до верха. Рубить пришлось немногих — тех, кто сумел продраться сквозь плетень. Следом по звуку туб ворота лагеря распахнулись, и ровные квадраты легионеров выбежали на наружу. Тут же строй рассыпался, солдаты образовали переднюю линию, которая, сомкнувшись, начала оттеснять германцев от стен и рва. Те же из солдат, кто оказался на задней линии, принялись избивать оказавшихся в окружении германцев. Те завыли еще громче, в ответ со стороны стоявших поодаль дружин усилилось гудение, однако уже через несколько минут все было кончено.

Германцы отхлынули. Римляне по звуку туб вновь собрались в колонны и вернулись в лагерь. Ворота захлопнулись.

Песнопение со стороны германцев стихло. В пределах лагеря замерли трубы и барабаны, на какое-то мгновение над полем боя обвисла тишина, в которой слышно было пение птиц в лесу и многоречивое мычание в обозе германцев. На валу летнего лагеря за плетнями были заметны шлемы пехотинцев, торчали знаки когорт — копья с раскрытыми ладонями или резными фигурками зверей наверху. Между ними алыми и белыми пятнами выделялись номерные штандарты центурий. За дорогой угадывались белые известковые откосы, ограничивающие долину с запада.

Марк собрал преторий в пологой балке, на ее обратном скате. Глянул на легатов, коротко спросил:

— Ну?

Септимий Север начал первым.

— Цезарь, выгоднее всего ударить во фланг, прижать к лагерю и реке, что протекает по противоположной стороне долины. Лес на нашей стороне редкий, есть возможность выстроить боевые порядки за пределами видимости варваров. На противоположных скатах холмов.

Фульв добавил.

— Но прежде надо, чтобы Двадцать первый атаковал варваров, заставил их ввязаться в бой.

Все остальные военачальники поддержали эти предложения.

— Ждем приказа, цезарь! — в конце воскликнул легат Пятого легиона.

— Нет, граждане! — решительно заявил принцепс. — Поступим по древнему и разумному обычаю. Я свое дело сделал, вы сделайте свое и сделайте его хорошо. Начальником на сегодня с полномочиями начать сражение назначаю Септимия Севера.

Есть возражения?

Нет?

Вот и хорошо. Приступай, Север.

* * *

Через час вернулся посланный к Клувию Сабину гонец и доложил, что Двадцать первый Стремительный скоро выйдет из лагеря и примет удар на себя.

Известие о том, что император с армией находится в лесу, в полумиле от места сражения, произвело на легионеров, союзные когорты и конницу, засевшие в лагере, ошеломляюще бодрящее впечатление. Теперь солдаты сами рвались в бой. Их можно было понять — большинство Двадцать первого легиона было набрано в обеих Паннониях, и людям не надо было рассказывать, над каким именно местечком вставали дымы.