Марк Аврелий. Золотые сумерки

Кроме того, у войска мало припасов, не хватает обмундирования, чтобы зимовать в незнакомом краю. Все это, конечно, можно было собрать, но как доставить этот груз на ту сторону, как обустроить лагеря, проложить дороги в диких лесах Богемии? Как обезопасить их, как придавить квадов? Чем в таком случае могли помочь три легиона, входившие во второй эшелон? Они просто затеряются в горах и чащобах южной части Германии. Возникали сомнения и в том, что за оставшееся летнее время Пертинакс успеет подогнать к переправе достаточное количество кораблей, а без флота невозможно наладить надежное сообщение с правым берегом, обеспечить фланги и тыл армии. Без флота не возвести мост, подобный тому, какой был построен Траяном в землях даков. Это была данность, игнорировать ее, сетовать на нее, было бессмысленно.

Смущал и недостаток сведений о квадах. Крепко ли сидит на королевском троне Ариогез. Каково решение народного собрания по поводу продолжения войны? Что там с послом римского народа, отступником Иеронимом? Неизвестно. Вот и выходит, что спешка может привести к самым неожиданным и нежелательным последствиям.

Вывод был нерадостный, с ним не хотелось смириться. Вновь судьба щелкнула его по носу, отодвинула желаемое на более поздний срок, то есть на грань достижимого. Он не поддался унынию и, даже предвидя трудный разговор с Авидием, держался бодро.

Глава 9

В конце июля, за два дня до августовских ид, в главную ставку, где в резерве стоял Четырнадцатый Победоносный легион, в полдень примчался гонец из летнего лагеря.

Гонца все знали — это был известный центурион из Пятого Флавиева легиона, отправленного на помощь Кассию. Центурион галопом промчался по лагерю, соскочил с коня и рухнул на колени у входа в императорский шатер.

— Милости! — неожиданно громко, голосом, полным отчаяния, завопил центурион. — Милости и справедливости!

На эти крики вмиг сбежались свободные от работ солдаты. Марк вышел из шатра, оттолкнул преторианцев, наставивших копья на обезумевшего, вконец расхристанного гонца. Тот был в нагрудном панцире, но без шлема, плаща, без кожаного пояса, без оружия. На левой ноге не было поножи. Лицом грязен, в глазах ужас.

— В чем дело? — спросил Марк.

— Император, вызываю к твоей милости. Ты знаешь меня. Я — Ватия, центурион пятой когорты Флавиева легиона. Я отличился под Аквилеями и Карнунтом. Император, Авидий Кассий приговорил трех центурионов нашего легиона к распятию на кресте.

Никакая другая новость не могла более ошеломить собравшихся на форуме вояк. Даже у всегда настороженного префекта претория Стация Приска вытянулось лицо.

Марк едва справился с раздражением. Воистину вокруг творилось что-то необъяснимое!

— Успокойся, и расскажи толком, что случилось.

— Император, если заранее простишь меня за то, что я без разрешения легата оставил лагерь, доложу все, как есть. За мной не числится никаких воинских преступлений, но сейчас я не знаю… Может за то, что поспешил к твоей милости, мне отрубят голову или сожгут на столбе.

— Кто тебя послал?

— Ребята из легиона.

— Ты сказал правду, что Авидий приговорил трех центурионов к распятию?

— Да, цезарь. Требую амнистии.

— Хорошо, если ты не дезертировал и твои слова подтвердятся, получишь прощение.

— Тогда слушай, цезарь, — воин, вмиг успокоился, вскочил на ноги, отряхнул грязь с колен и обратился уже ко всем собравшимся на площади. — Слушайте все. Сириец приказал распять на кресте центурионов Бальбу, Петра — говнюка и всем известного, храброго Флора за то, что они одержали победу на сарматами. Они, имея под началом пятьсот солдат, перебили три тысячи варваров, беспечно отдыхавших на берегу Данувия.

Над лагерем зависла мертвая тишина, даже ветерок стих. Листья на дубах замерли. Солнце, только что собиравшееся прикрыться мелкой тучкой и зевнуть, раздумало.

Неожиданно из толпы донесся страстный выкрик.

— Что там с Фруктом?

Тучка со страху тут же растаяла.

— Фрукт цел и невредим, — деловито объяснил Ватия. — Он и прислал меня сюда за справедливостью.

— Ты даешь отчет своим словам? — грозно спросил Марк.

— Да, цезарь! Да, справедливейший!.. Поспеши послать гонца с приказом отложить казнь. Отправляйся сам и разберись, по какому — такому праву подчиненный тебе полководец наказывает храбрых римских воинов позорной казнью рабов.

— Он — полководец! — заявил император. — Он вправе выносить любые приговоры. Хорошо, я отправлю гонца.

— Но помни обещание, которое дал мне! — во весь голос вскрикнул Ватия.