Марк Аврелий. Золотые сумерки

— Тем более не надо спешить, — кивнул Авидий. — Я рассчитываю на твое благоразумие, Бебий. Я всегда считал, что с тобой обошлись несправедливо, однако воля принцепса обсуждению не подлежит. Вспомни, я спас тебя, когда на поединке ты убил трибуна Цельса, ведь он из очень знатного рода. На что ты можешь рассчитывать в Риме? Там тебя не ждут. Или в такие годы ты уже устал от службы и решил заняться досугом? У Максимов денег хватит, чтобы ты мог забыть о невзгодах, но неужели тебя прельщает прозябание на лоне природы или самокопание, которое теперь вошло в моду? Неужели ты, храбрый, боевой офицер, тоже займешься поисками так называемой истины, забыв о прежних доблестях, о благе государства? Если эти слова для тебя пустой звук, то вспомни о выгоде. Император уже отправился в поход. По последним сведениям он, добравшись до Сирмия, почувствовал себя плохо, а без него кто в Риме будет заниматься тобой. Без высокого покровителя в столице не выдвинуться. Я предлагаю тебе остаться в Антиохии, получишь чин трибуна в Шестом Сирийском легионе. Подумай, Бебий. Ты хорошо зарекомендовал себя на границе, я умею ценить верных и умелых солдат.

Авидий сделал паузу, потом неожиданно обнял молодого человека за плечи, повлек за собой. Так они, в обнимку, и начали расхаживать по кабинету.

— Знаешь, — поделился Авидий, — у меня есть предчувствие, что очень скоро все вокруг переменится. Перед тобой откроется блестящее будущее, я позволю тебе посчитаться со своими врагами в Риме. Например, с Уммидием. Ступай и подумай. Решишь уехать, держать не буду.

Затем Бебия вызвал Корнициан. Разговор оказался коротким, однако понять, чего добивался от него легат пропретор, Бебия так и не смог. Сначала Корнициан пытался выяснить, кто такой Сегестий, и что связывает его с девушкой. Бебий заявил — откуда мне знать, каким образом Сегестий оказался в сопровождающих у Клавдии.

— А тебя с ним что связывает?

Бебий пожал плечами.

— С Сегестием Германиком я служил на Данувии.

— И это все? — поинтересовался легат пропретор.

У молодого человека, услышавшего за сегодняшний день столько необычных, ошеломляюще — странных предложений — от амнистии и руки одной из самых богатых невест Рима до должности трибуна при наместнике Азии, — голова пошла кругом. Теперь этот доброжелательный допрос! Беседа с Корницианом ничего, кроме предощущения грозной и в случае промашки смертельной опасности, у него не вызывала. Нутро леденил страх, потому он и уклонился от объяснений, касавшихся участия Сегестия в судьбе его отца.

Так и заявил.

— И все.

На этом разговор оборвался.

Прямо из претория Бебий отправился на виллу, где остановилась Клавдия. Нестерпимо хотелось сразу выяснить, что за чудеса творятся в Сирии и почему именно его выбрали на роль героя и жениха царской дочери? Или, может, перед ним ломали дешевую народную комедию, в которой его за глаза записали на роль простака? Клавдия была мила, но в пору разлуки с Марцией он и разглядеть‑то ее толком не сумел. Всесильные боги, неужели девица до сих пор терзалась такой необоримой страстью, что ради встречи с любимым отважилась на долгое и опасное путешествие? В это было трудно поверить. Да, было у них свиданьице. Сама явилась и призналась, что жить без него не может, будет ждать и надеяться. История вполне подстать буколикам, которыми, по — видимому, зачитывалась Клавдия Максима, но Бебий никогда не был поклонник подобных слюнявых «любовей». Помнится, тогда он испытал благодарность (добрые слова и коту приятны), но сейчас, в эту минуту, ступая по умирающей от зноя, пыльной улице, он даже лицо ее не мог припомнить. Вроде бы хорошенькая — и что из того?

Он прикидывал и так и этак — что делать, как поступить? Ответа не было, и с души не спадала тревога. Он никак не мог отделаться от леденящей струйки, проникшей в сердце во время разговора с Авидием и Корницианом. Полтора года сидения на границе приучили его к скрытности, к неотвязному, не дающему времени расслабиться ожиданию подвоха, который судьба в любое мгновение могла подкинуть ему. В удачу, в счастливое предначертание не верилось — скорее, кому‑то, а точнее, какому‑то высокопоставленному лицу, вновь для тайных дел потребовались услуги мелкой сошки. Но и это нелепость — за эти месяцы он не выслал в столицу ни единого донесения. Не высылал, потому что сообщать, в общем‑то, было не о чем.