Марка из Анголы

— Один решил перекрывать,— пояснял Александр Васильевич,— да вышло: ни крыши, ни мастера... А там старая женщина, мать его... Так что я предлагаю, ребята, задержаться нам еще здесь на пару деньков и закончить эту работу. Как думаете?

Ребята молчали.

— Я уже и у хозяйки побывал,— продолжал он,— Серафимой Владимировной ее зовут... Славная такая старушка, но только плачет все время. Ну, так как? Принимается предложение?

Никто не ответил.

На поляне установилась такая тишина, что даже было слышно, как потрескивают в костре сучья.

Александр Васильевич растерялся.

— Да вы что, ребята? — обвел он их взглядом.— Неужели не согласны?

Он хорошо знал своих питомцев, любил их, верил им и сейчас никак не мог понять, почему они молчат. Он еще раз посмотрел в их лица и почувствовал, что они в чем-то правы. Слишком едины они все были в своем молчании.

«Что же случилось? Что? Спросить? Не расскажут, наверное...»

Александр Васильевич уже даже пожалел, что начал этот разговор.

«Конечно, ведь они первый раз так надолго уехали из дома. Всем им хочется скорее вернуться. Там их ждут,— искал он оправдания,— а тут с предложением остаться на пару дней...»

Он хотел уже перевести разговор на другую тему, но вдруг услышал:

— Согласны?

КЛЯТВОПРЕСТУПНИКИ

К этому старому, заброшенному пруду в самом конце парка мальчишек притягивало как магнитом. И хотя здесь на самом видном месте был установлен большой фанерный щит со строгой надписью: «Купаться запрещено!» — он, конечно, не мог остановить их.

Как это произошло, Борис не видел. Только услышал пронзительный крик:

— Тонет! Тонет! На помощь!

В два больших прыжка он оказался у самой кромки.

Мальчишка отчаянно барахтался в воде, а другой, постарше, бегал по берегу и истошно кричал. Раздумывать было некогда, раздеваться тоже.

Ступая по траве наполненными водой ботинками, он осторожно вынес мальчика на берег и положил на землю. Тот плакал.

— Не реви,— тихо произнес Борис и невольно оглядел себя.

Холодные водяные струйки медленно стекали с прилипших к телу брюк и рубашки.

— Дела...— протянул он.

— Спасибо тебе, спасибо за Гришку,— дотронулся до его локтя мальчик постарше.— Если бы не ты...

— И часто вы здесь купаетесь? Что на щите написано? Читать не умеете? — спросил Борис.

— Умеем... Но мы всегда только у берега. А сегодня его немного унесло,— сказал старший и тоже заплакал, очевидно, за компанию с потерпевшим.

— Ох и попадет нам дома, если узнают,— продолжал всхлипывать мальчик.

— Не узнают,— успокаивал их Борис.— Я никому не скажу.

Но те заревели еще громче.

— Ну вот что. Слушать, как вы здесь ревете, у меня нет времени. Я и так уже опоздал. Лучше дайте мне слово, что больше никогда не будете купаться в этом пруду... Нет, лучше поклянитесь...

— Как? — недоуменно спросили приятели.

— А как умеете?

— Что, землю есть?

— Можно и землю,— серьезно заметил Борис.

— А ты зачем? — удивленно замигали они, увидев, что Борис тоже проглотил землю.

— Это чтобы клятва была крепче. Вы клянитесь, что никогда здесь не будете купаться, а я клянусь, что никогда никому не расскажу об этом случае. Договорились?

Ребята наперебой закивали головами.

— А куда ты опоздал? — помолчав, спросил его Гриша.

— В школу...

— В школу? — переспросил Гришин приятель.— Но ведь учебный год еще не начался!

— А мне именно сегодня позарез нужно было быть там. Ну да ладно. Ничего не попишешь...

Сбегав домой переодеться, Борис пришел в школу, когда все члены переэкзаменовочной комиссии уже разошлись.

— Ты, как всегда, Васильев, огорчаешь нас,— строго встретил его классный руководитель.— Все тебя ждали, а ты так и не явился вовремя. Учителя уже ушли. Так что переэкзаменовки у тебя не будет. Решено оставить тебя на второй год.

«Может быть, рассказать? — мелькнуло в голове у Бориса.— Но ведь клятва...»

Домой он шел медленно. Торопиться теперь было некуда. Отец с матерью придут с работы поздно, и все разговоры с ним будут, значит, вечером.

— Васильев, поди-ка сюда! — услышал он за своей спиной голос классного руководителя.

Борис обернулся. Быстрыми шагами к нему шел Константин Тихонович, а впереди него вприпрыжку бежали Гриша и тот мальчик постарше, имя которого он так и не спросил.

— Мы больше никогда не будем купаться на прудах,— кричали они что было мочи.— Никогда! А клятва не считается. Мы нарушили ее и все рассказали... Но мы больше никогда не будем купаться!..

«СЮРПРИЗ»

Погода вконец испортилась. Целыми днями моросил мелкий, надоедливый дождь, покрывая улицы и дворы низменного Нагатина глубокими лужами.

Уроки в интернате давно закончились, и сюда пришла обычная субботняя тишина.

В библиотеке Юра сидел один за полированным столиком и перелистывал подшивку «Огонька». Он вспомнил то утро, когда они с братом дома пили чай, а на столе стоял торт «Сюрприз».

В тот день Дима впервые привез его в интернат. Уходя, сказал:

— За маму не беспокойся. Не скучай! Я к тебе буду приезжать по субботам. Здесь ведь близко — всего три трамвайные остановки...

И оба они так верили в это, что прощания, в общем-то, и не получилось.

Но прошел уже месяц, а брат все не появлялся.