Маркиз де Сад

Эти изложенные в литературной форме анекдоты, как и романы Сада, пронизаны его пристрастиями. «Счастливый муж» — история красивой, но невинной девушки, отец которой устраивает ее брак с развратным принцем де Бофремоном. Эта новость приводит мать девушки в неописуемый ужас, поскольку ей известно, что со своими партнершами принц занимается анальным сексом. Накануне свадьбы добрая женщина советует дочери, чтобы в первую брачную ночь, когда муж приблизится к ней, дабы заняться любовью, та сказала: «Господин! За кого вы меня принимаете? Как могло вам прийти в голову, будто я позволю вам делать со мной подобные вещи? Этим вы можете заниматься в любом другом месте — но только не здесь». Но ни невеста, ни ее семья не знали, что перед свадьбой принц испытывал укоры совести, в связи с чем решает изменить поведение, если не нравственные принципы, и с молодой прекрасной женой обходиться самым обычным способом. К его удивлению, когда он подошел к постели, девушка встречает его словами, которым научила ее мать. Пораженный и обрадованный, принц переворачивает ее и клянется, что у него и в мыслях не было обидеть ее, тем более в первую брачную ночь.

Этот пример говорит о многом: у Сада имелись все основания лелеять надежду стать известным в качестве «французского Бокаччо». Как и «Злоключения добродетели», эти рассказы предназначались для широкой публики. Хотя некоторые из них и выглядели скабрезными, в них не чувствовалось его болезненной навязчивости и смакования сексуальных подробностей, характерных для сочинений, не предназначенных для посторонних глаз. В них маркиз теперь предстает читателю скорее рассказчиком, чем философом, проповедующим природную мораль. Когда он касается важных вопросов мироздания, то делает это в весьма традиционной манере. Христианство, утверждает Сад в «Учителе философии», — это наиболее возвышенная составляющая образования.

— 6 —

Испытав смену настроения, маркиз возвращается в тайный мир, открывшийся ему после замка Силлинг и «120 дней Содома». В 1787 году он сочиняет стихотворение «Истина», отвергающее все формы религии, добродетели и морали. Только Природа, процветающая на так называемых «преступлениях», достойна восхищения.

Своими смертоносными законами Природа позволяет все: Инцест, насилие, кражу и отцеубийство, все удовольствия Содома и лесбийские игры Сафо, все, что убивает человека и толкает на погибель.

На тот случай, если тайное стихотворение попадется на глаза читателя, Сад сделал все возможное, чтобы не приходилось сомневаться в том, что он одобряет эту Природу. Маркиз даже придумал для него фронтиспис. На нем изображался мужчина, занимающийся с нагой девушкой анальным половым актом, в завершении которого он вонзает в ее тело нож. Проведя десять лет в одиночном тюремном заключении, де Сад все еще оставался одержимым двумя независимыми голосами даже тогда, когда они не противоречили друг другу. Его общественный голос звучал в «Злоключениях добродетели» и коротких рассказах, а в «120 дня Содома» и в «Истине» начали прорываться всплески хаоса.

К осени 1788 года маркиза всецело поглотил новый проект. Это служит свидетельством того, что он начал видеть себя прежде всего писателем. Выступая в качестве собственного библиографа и критика, Сад приступил к составлению каталога своих литературных трудов. Показательно, что такие секретные произведения, как «120 дней Содома», не предназначавшиеся для чужих глаз, в каталог не вошли. Этому факту могло быть два объяснения: либо они относились скорее к царству его навязчивых идей, чем к литературе, либо великий эксперимент в этом жанре еще не был завершен. Впрочем, в каком бы стиле маркиз не работал, одиннадцать лет, проведенные в тюрьме, помогли ему найти себя в роли автора художественных произведений. Он достиг такой ясности внутреннего видения, которая заставит содрогнуться не одного его читателя. Сад больше не считался несчастной жертвой Монтрейлей, или системы lettres de cachet. Он стал заключенным Садом и «господином номер шесть». Но теперь этот заключенный мог предъявить миру пятнадцать рукописных томов, скопившихся в его багаже.

— 7 —

Еще до того как маркиз завершил составление каталога, события внешнего мира начали отражаться на литературных планах узника башни Свободы. Близились к завершению дни правления молодого Людовика XVI, одного из наиболее неспособных монархов, когда-либо занимавших европейский трон. Немедленная угроза исходила не от революционного духа Просвещения. После того как Бурбоны сойдут с исторической арены, даже Сад начнет лелеять в душе монархистские всходы. Другие деятели Просвещения тоже проявят больше симпатии к справедливости, нежели к демократии. Вольтер, самый ярый противник тирании, и тот был готов поддержать правление короля. По мнению этого философа, каждый человек должен нести свой крест. Таким образом, он считал, что лучше находиться в услужении льва с хорошей родословной, чем у двух сотен беспородных крыс.