Маркиз де Сад

В начале 1790 года ничто не предвещало освобождения из Шарантона. Ему было почти пятьдесят лет, и он мало что знал о мире, от которого его изолировали в возрасте тридцати семи лет. Но колесо фортуны порой вращается с неимоверной скоростью, и в период революции жизни многих тысяч людей претерпевают глобальные изменения. В случае с Садом судьба приготовила ему неожиданно хорошие известия. 2 апреля 1790 года он получил сообщение, что вправе покинуть лечебницу для умалишенных. Его личная судьба не волновала никого, но существовал декрет, согласно которому свободу обрели все узники, находившиеся в заточении без суда и следствия. Как выяснилось, маркиз относился именно к этой категории. Как бы то ни было, но он не стал хозяином собственной судьбы. Однако Сада предупредили, чтобы он не искал встреч с Рене-Пелажи, поскольку она практически излечилась от своей привязанности к нему и приказала не допускать его в Эшоффур или монастырь в Париже, где обитала. Из элегантного здания в тенистом парке Шарантона маркиз вышел в порядком изношенной одежде и с жалкой горстью монет в кармане. Он двинулся вдоль Сены в западном направлении, в восточный район Парижа, намереваясь навестить контору господина де Милли, адвоката, занимавшегося его делами в городе.

Глава десятая Гражданин Сад

— 1 —

Сад оказался на свободе в тот момент, когда мир словно повернулся лицом к разумному и доброму. Франция с выбранной демократическим путем Национальной Ассамблеей и королем, исполнявшим функцию главы государства, но не имевшим абсолютной власти, находилась на стадии становления конституционной монархии.

Летом 1790 года парижане и в искусстве, и в политике хлебнули воздуха свободы. Но свободу Людовик XVI и силы реформы могли сохранить, лишь соблюдая взаимное уважение. Неудивительно, что по мере того как беспорядки усиливались, Людовик XVI и Мария-Антуанетта все чаще с тоской задумывались, не стоит ли прибегнуть к помощи Пруссии и других могущественных держав, чтобы контрреволюционным путем снова сделать короля хозяином ситуации. Это желание восстановить власть не стало просто очередной амбициозной мечтой реакции. На большой территории Франции царили анархия и произвол. Роялисты сражались с повстанцами, а революционные фракции дрались между собой.

Для Сада же на первом месте стоял вопрос о физическом и финансовом выживании. 2 апреля 1790 года, в день, когда он вышел из Шарантона, стол и кров в своем доме на рю дю Булуар ему предложил господин де Милли. Через четыре дня Сад съехал от него, сняв номер в отеле «Дю Булуар» на той же улице. Он тотчас написал Гофриди, своему юридическому поверенному в делах в Апте. В письме маркиз просил три тысячи франков из налогов, собранных с его земель, так как иных средств к существованию не имел.

Но вскоре Сад узнал, что с первыми шагами революции его доход с Ла-Косты и других земель в Провансе пошатнулся, хотя самой собственности он пока не лишился. Преданные жители Ла-Косты, защищавшие его в свое время от полиции, теперь стали демократами и равноправными гражданами, осознавшими свое положение и права, и не хотели расставаться с тем, что отбирали у них при старом режиме. Их традиционное непослушание, когда-то сослужившее ему хорошую службу, на этот раз работало против Сада. Его больше не будут встречать с песнями украшенные лентами пастушки. В мае 1790 года маркиз написал письмо другому своему другу, адвокату Рейно в Экс, в котором заверил, что, учитывая сложность обстановки в Провансе, в ближайшее время поездка туда в его намерения не входит. «Мне нужно решить здесь важные вопросы, и страх быть вздернутым на демократической виселице заставляет меня отложить путешествие до следующей весны». Он не иронизировал. В скором времени Гофриди пришлось скрываться, так как он сочувствовал роялистам и считался представителем бывшего аристократа.

Получив от Гофриди денежный перевод, Сад снял комнаты. В своих письмах к адвокату он проклинал семейство Монтрей и жаловался на утрату почти пятнадцати томов рукописей, утерянных во время разграбления и пожара в Бастилии. Некоторые из них Рене-Пелажи удалось спасти, но она взяла на себя смелость сжечь те из них, которые посчитала непристойными. Во время свиданий с женой в тюрьме Сад передавал ей также кое-какие секретные послания и бумаги, но все это тоже пропало. Освободившись из Шарантона, он направился в монастырь Сент-Ор, ее последний приют в Париже, но его, как нежеланного гостя, не приняли. Еще до конца апреля Рене-Пелажи начала приготовления к бракоразводному процессу. Но главной причиной гнева, который маркиз обрушил на голову красивой женщины, ставшей тридцать лет назад его женой, но с тех пор растолстевшей и полуослепшей, являлась потеря рукописей.