Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели

Как мы уже говорили, в замок прибыли окрестные дворяне и знатные горожане из Ганжа, дабы воздать почести молодым сеньорам.

Маркиза, прежде снискавшая восторги двора, теперь без труда завоевала восхищение провинциалов. Ее красота, изящество, простота в обхождении, а главное, бесценный и редкостный дар искусства общения с людьми, благодаря которому она каждому успевала сказать нечто чрезвычайно для него приятное, польстить его самолюбию, не могли не изумлять общество, собравшееся в замке.

Истинный талант светского человека заключается в способности увидеть и подчеркнуть дарование другого; но таковой приобретается только посредством принесения в жертву собственной гордыни, и мало кто из светских людей готов проявить силу и выдержку приобрести сей талант.

Расхваливая дарования его супруги, маркиза де Ганжа называли самым счастливым человеком, ибо ни у кого вокруг не было столь замечательной жены; но чем больше ее хвалили, тем старательнее молодая маркиза адресовала все расточаемые ей комплименты мужу.

Узнав, что матушка ее не смогла вовремя выехать, а потому не прибыла к ним, Эфразия опечалилась, ибо очень надеялась увидеть ее на торжественном обеде, который давали супруги у себя в замке. А на вопрос дам, будут ли на обеде братья ее мужа, ответила следующее:

— Что же касается братьев мужа, то один из них (тот, который аббат), без сомнения, скоро прибудет. Шевалье же по причине смуты2 вынужден оставаться у себя в полку, так что встречу с ним скорее всего придется отложить. Но когда наконец служба позволит ему отлучиться и прибыть к нам, я буду рада познакомиться с ним.

И пока слуги не объявили, что кушать подано, г-н и г-жа де Ганж успели поговорить почти со всеми гостями. Затем все сели за стол.

Маркиза чувствовала себя значительно лучше, однако полностью избавиться от гнетущих впечатлений, полученных утром, ей не удалось; когда же её спрашивали о причинах ее печали, она не отвечала. Однако все так старались развеселить маркизу, что грусть ее постепенно развеялась, а вечером она уже радостно смеялась.

Всю первую неделю пребывания в замке супруги наносили визиты и принимали у себя.

Приближалась зима. Сие неумолимо надвигавшееся сумрачное время года было решено провести в обществе тех немногих соседей, которые за истекшее время стали друзьями семьи.

Есть люди, полагающие, что подлинное наслаждение жизнью нельзя обрести вдали от городской суеты; но они ошибаются. Человек светский, занятый только собой, он постоянно жаждет всех благ жизни, созданных окружающим его обществом. Являясь эгоистом по необходимости, он не стремится приобретать добродетели, которые должны нравиться другим. Разве у него есть

время сии добродетели исследовать? А тем более время проявлять их? Вполне достаточно того, что он кажется добродетельным, — от него большего не требуется. А если бы он вознамерился давать больше, в свете его бы сочли скучным и назойливым.

Тот же, кто вращается в узком кругу друзей, пребывает под наблюдением постоянно, а потому должен все время прилагать усилия, чтобы нравиться окружающим. Находясь под микроскопом узкого кружка людей, от пристального внимания которых не ускользает ничего, он знает, что все потайные уголки его души доступны взорам общества. Он не может ни сфальшивить, ни создать видимость, ибо обществу, с которым он близко соприкасается, нужны только искренность и правдивость. Если же он попытается обмануть, все, кто его окружает, тотчас распознают обман: вблизи сразу видно, подлинно ли он добродетелен или всего лишь делает вид. А так как в узком кругу напускная добродетель никому не нужна, то, обнаружив, что душа его подобна пустыне, маленькое общество тотчас поторопится удалить его от себя, дабы с первых же дней своего пребывания в нем он не уподобился гангрене, коя, разъедая общество в целом, одновременно вредит и каждому его члену.

Поэтому г-н и г-жа де Ганж в меру сил своих и возможностей позаботились о том, чтобы окружить себя людьми, угодными им во всем, а дабы читатели наши также могли узнать этих людей, мы расскажем о каждом из них в отдельности.

Г-жа де Рокфей, владелица поместья в окрестностях Монпелье, некогда была связана дружескими узами с отцом молодого маркиза, и, помня

об этой дружбе, она прибыла приветствовать молодых супругов. Лет ей было около пятидесяти, нрав ее отличался кротостью, а обхождение приятностью, ибо она в полной мере сумела сохранить манеры прежнего двора, при котором прошла ее юность. Она приехала вместе с дочерью, восемнадцатилетней Амбруазиной де Рокфей. Природа наделила мадемуазель де Рокфей миловидным личиком, выражение которого свидетельствовало скорее о чистоте и наивности, нежели об уме его обладательницы, однако в характере юной девушки было все, чтобы понравиться обществу.