Маркиза де Ляполь

Поднявшись, схватилась за решетки. Так много хотела сказать, но язык будто присох к небу. Смотрела на него и ждала. Несмотря ни на что, глупо надеялась, что сейчас откроет замок и поможет выбраться отсюда, спрячет ото всех.

Проем для еды приподнялся. Мужчина просунул одежду и кивнул на нее.

– Переоденься.

– Уже пора на костер? – ядовито улыбалась вместо того, чтобы попытаться поговорить.

Развернувшись, пошел обратно к дверям. Не верила, что оставит вот так.

– А как же предсмертное желание? – сарказм так и лился из меня.

Ладислас остановился. Обернувшись лишь на мгновение, поразил взглядом в самое сердце. Казалось, прожег душу насквозь. Чернота без единого проблеска.

– Переоденься. Герцогиня де Парион не может выйти на площадь в разорванном одеянии, словно портовая шлюха!

Каждое слово резало, будто нож по живой плоти. Боль отрезвляла. Осыпал презрением. Как все глупо и неправильно.

– Как же! Ужасная Светлая, еще утром невеста – та, что стала супругой Темного, сегодня сгорит! Да не абы какого Темного! Главы Святой Инквизиции! – горький смех отражался от стен. – Я твое наказание, Ладислас! Твой личный ад за все те смерти, в которых ты виновен! Твое самолюбие уязвлено?

Больше не проронив ни слова, мужчина вышел, с грохотом закрыв за собой дверь.

– Зачем еще больше раззадориваешь его? – голос Марианы казался спокойным, ровным.

Конечно, это ведь не ее сейчас потащат на костер! Чертова Светлая, чертов Темный, чертов весь этот мир!

– Когда мы уберемся отсюда?

– У меня другая идея.

– Что ты задумала?

– Мы воспользуемся ситуацией. Пора начинать играть в открытую…

* * *

Снег обжигал босые ступни. Антимагическая веревка перетянула запястья – она сковывала силу полностью. Шла, гордо чеканя шаг. По сторонам не смотрела, но боковым зрением видела и короля, и Эриста, и Риона с Риэль. Последняя плакала навзрыд, пропитывая плащ парня горючими слезами. Сердце сжималось. Жаль, она не знала, что я выберусь из этой адовой бездны.

Ладислас вел меня сам. Молчал весь путь. Пальцы на моем запястье держали жестко, но не причиняли боли. Боли и без того было достаточно. Знала, что этот мужчина поступит именно так, но все равно на что-то надеялась. Женщины – они такие. Надежда в нас умирает последней, захлебываясь в море из собственной крови.

Моя магия не отзывалась, но Светлая могла спокойно использовать свою силу. Именно она привела в порядок мои волосы, придав им божеский вид. Они волнами лежали на спине, плечах и прикрывали грудь, что просвечивалась через белоснежную сорочку, чья длина заканчивалась на щиколотках. К слову, раньше это было серое тряпье, которое Мариана превратила в наряд святой мученицы.

Сама ступала по лесенке. Сама подошла к столбу, разворачиваясь к нему спиной.

Сухопарый старик ловко уложил у моих ног сухие ветки и бревна. Разве что не плюнул в меня – настолько в его глазах кипела ненависть.

Ладислас привязал веревку к столбу, подписывая тем самым приговор. Не мне, себе. Когда губы коснулись затылка, едва не подпрыгнула на месте.

– Огонь очищает душу, даруя ей новою жизнь, – прошептал едва слышно. – Мне жаль.

Сомневалась, что кто-то еще заметил эту вольность.

– И мне жаль. Жаль, что любовь так и не поселилась в твоем чертовом черством сердце.

С кровожадным взглядом старик подал герцогу факел. Помедлив доли секунд, Ладислас поджег дрова под моими ногами. Совершенно не чувствовала огонь. Его тепло не согревало озябшие ноги, языки не причиняли боль. Смотрела на разгорающееся кострище. Люди ждали моих криков, воплей, жаждали представления, но я не издавала ни звука.

Герцог уже спустился к подножью возвышения. Его взгляд словно проходил сквозь меня. Не видела в нем ни жалости, ни грусти, ни печали. Никаких эмоций. Только пустоту.

– Ты видишь? – удивленно прошептала вредная тетка за моей спиной.

– Кого? – искала средь толпы, но никого сверхъестественного не находила.

– У тебя под ногами люк! – Мариана радовалась, словно выиграла джекпот.

– И? После сожжения туда скидывают обгоревшие трупы.

– Нет, дорогая. Я только что побывала там. Пеплом там и не пахнет! Зато есть тоннель! Ты понимаешь, что это означает?

– Совершенно не понимаю.

– Я чувствую! Мы подобрались близко!

– А я чувствую, что сейчас начну гореть! – психанула, не выдержав.

– Ой, прости-прости. Так, ну-ка громко повторяй за мной.

Мой голос разносился над площадью, достигал не только ушей, но и сердец людей. Наверное, так себя чувствовала Жанна д’Арк:

– Если Свет – это то, за что стоит убивать, то пусть сгорит мое тело без остатка! Но если светлая магия дарована богами ради свершения добрых дел, то огонь не тронет меня! Да будет так!

Огонь, словно сумасшедший, метнулся вверх, скрывая меня за своими дикими языками, но я все так же продолжала стоять. Ветки и бревна превратись в труху под моими ногами. Пламя осело к полу, а потом и исчезло вовсе.

По толпе разносились удивленные возгласы. Ощущала их страх и неверие. Победно улыбалась, делая шаг вперед. Мариана молчала, но мне было что сказать этим людям. Внутреннее пламя вело меня.