Маркиза де Помпадур

Письмо, отправленное ею великому воину, свидетельствует о замечательной ловкости и доказывает, что за короткое время маркиза поднаторела в придворных тонкостях и правительственных интригах.

Дело о бракосочетании продвигалось еще быстрее, чем можно было предполагать; только королева занимала сдержанную позицию, ибо ей не могло понравиться заполучить в невестки внучку короля, свергнувшего с престола ее собственного отца.

В этих условиях госпожа де Помпадур действовала с такой ловкостью, что не только королева изменила свое отношение к браку, но и Станислав Лещинский написал Августу III поздравительное письмо.

Менее чем через две недели после победы при Року посол Франции при дрезденском дворе получил приказ о сватовстве. Ришелье направили в Саксонию с необычным поручением: он вез письмо Людовика XV, в котором уточнялось, что именно благодаря влиянию маркизы де Помпадур были преодолены сомнения королевы.

Новость о бракосочетании была объявлена королем в Фонтенбло накануне возвращения в Версаль. Все отправились поздравлять дофина, который не выказал большой радости. Зато Людовик XV «выглядел очень хорошо, имел веселый и решительный вид и довольно веселился, что за ним редко замечалось, много, складно и очень любезно говорил», – сообщает Люинь.

Чтобы отблагодарить госпожу де Помпадур, король заказал Натье ее портрет в виде Дианы-охотницы. Помимо этого он оказал несколько знаков внимания королеве и снизошел до того, что сидел рядом с ней за столиком для игры в лото, чего не случалось уже несколько лет.

Решения о деталях бракосочетания принимались мадам де Помпадур, которая советовалась с министрами. Наткнувшись на противодействие со стороны маркиза д'Аржансона из министерства иностранных дел, носившего прозвище д'Аржансон-скотина, – так его отличали от брата-графа, ловкого военного министра, – она, не раздумывая, добилась его отставки Людовиком XV и замены господином де Пюизье в январе 1747 года.

Улаживая все вопросы этикета, от костюмов до значков, госпожа де Помпадур внушила королю, что новую дофину следует принять в Шуази; поскольку было предусмотрено лишь небольшое количество женщин, она настояла на присутствии сестры своего мужа, госпожи де Ваши, заправлявшей домом господина де Турнема, с тех пор как Жанна-Антуанетта обосновалась при дворе. Не сомневаясь в своем могуществе, маркиза де Помпадур не побоялась заявить:

– Меня можно отнести к высшим должностным лицам при дворе, так что пусть мою золовку включат в списки гостей.

Возможно, она слишком быстро забыла о том, что за год до этого ее муж, господин д'Этиоль, потребовал развода с раздельным проживанием и разделом имущества.

Заявок на участие в костюмированном бале поступило множество. Госпожа де Помпадур сама составила список приглашенных гостей и подала его на утверждение королю. «Она занималась всем этим с бесконечной веселостью, невиданной легкостью и изяществом», – пишет герцог де Крой.

Она производила на всех столь сильное впечатление, что граф Лосе, присланный из Саксонии в Париж, счел нужным направить будущей супруге дофина реляцию, в которой побуждал ее принять во внимание влиятельность госпожи де Помпадур, подчеркнув ее роль в устроении брака.

Второе бракосочетание дофина отпраздновали 9 февраля 1747 года. Это была грандиозная и печальная церемония, потому что дофин не мог утешиться после смерти своей первой жены.

После банкета, за которым последовал костюмированный бал в Манеже, состоялась церемония «восшествия на ложе». После благословления брачного ложа занавеси несколько минут оставались открытыми в присутствии двора. Маршал Саксонский встал между кроватью и стеной, чтобы подбодрить племянницу. Дофин спрятался под одеяло, скрывая слезы. Марии Елизавете, которой предстояло стать матерью трех королей, потребовалось немало мужества и много нежности, чтобы в итоге все-таки завоевать сердце своего супруга.

На маскараде, состоявшемся на следующий день, госпожа де Помпадур появилась с открытым лицом. «Вид ее был великолепен, – сообщает герцог де Крой, – особенно на галерее. Вся добрая компания укрылась там. Я наблюдал там короля в маске у ног очаровательной госпожи де Помпадур. Я узнал короля только по выражению тревоги, промелькнувшему на ее лице, когда она увидела, как он пробирается по банкеткам. Там была госпожа де Форкалькье; я сравнил ее с маркизой де Помпадур и нашел более миловидной, но менее грациозной. Лучшей любовницы король выбрать не мог, поэтому он выглядел без памяти в нее влюбленным».