Маркиза де Сад: Новеллы. Драмы

Дальнейшее угадать нетрудно. Убедившись, что концентрация душевных усилий только усугубляет положение дел, старец решил прибегнуть к противоположному средству — расслабиться и ни о чем не думать. Его напугала столь непостижимая загадка: размышления о божественном вводили сердце в еще больший соблазн. Однако и намеренное приглушение работы души и мысли не принесло облегчения. Монах понял, как глубоко увяз он в трясине греха.

Тогда старец, не в силах вынести душевных мук, принял решение лечить подобное подобным и дал своему воображению полную волю.

Перед его мысленным взором Императорская Наложница предстала в сотне разных обличий — одно торжественней и величественней другого. Старик сам не мог понять, почему ему доставляет такое блаженство лицезреть предмет своей страсти столь возвышенным, а стало быть, далеким и недоступным. Ведь куда естественней было бы думать об Императорской Наложнице как об обычной женщине из плоти и крови. Так — по крайней мере в фантазиях — он мог бы насладиться ее любовью.

После долгих раздумий монах понял, что Императорская Наложница для него — не сосуд из плоти и даже не чудесное видение, а нечто совсем иное: воплощение реальной жизни, сути вещей. Конечно, довольно странно было искать ключ к сути вещей в земной женщине… Долгие годы душевной тренировки не прошли для монаха даром. Даже пав жертвой любви, он не отказался от привычки постигать природу явлений через абстракцию. Образ Императорской Наложницы слился для него воедино с Райским Лотосом размером в двести пятьдесят юдзюнов. Точнее говоря, монах видел красавицу возлежащей среди гигантских лепестков, и была она больше самой горы Сумеру, больше целого царства.

Чем выше и недоступнее возносил старец свою любовь, тем больше предавал он Господа. Ведь ее недоступность означала невозможность достичь Просветления. Вера в обреченность этой любви усиливала в душе монаха сумасбродное упрямство и греховность помыслов. Если бы существовала хоть самая слабая надежда на взаимность, ему было бы легче вернуться на истинный путь. Но увы — безнадежная любовь разлилась в сердце старца бескрайним озером, и его недвижные воды покрыли всю твердь без остатка.

Старцу нестерпимо хотелось еще раз увидеть Ее, но он боялся, что волшебный лик, превращенный его воображением в Райский Лотос, при новой встрече растает, бесследно исчезнет. Тогда, безусловно, душа праведника будет спасена, он наверняка обретет Просветление. Но эта мысль почему-то вселяла в него ужас.

Одиночество ведет со сгорающей от любви душой свою хитрую игру, ввергает во всевозможные самообманы. Поэтому, когда старец наконец решил отправиться к Императорской Наложнице, он пребывал в иллюзии, что пагубная страсть наполовину уже преодолена. И даже жгучую радость, охватившую его при этом решении, монах в ослеплении истолковал совершенно превратно: ему мнилось, будто он заранее торжествует победу над страстью.

V

Поначалу никому из слуг Императорской Наложницы не показалось странным, что в углу дворцового сада неподвижно стоит, опираясь на клюку, безмолвный старый монах. Паломники и нищие часто собирались возле домов знати в ожидании милостыни.

Все же одна из служанок сообщила об этом своей госпоже. Та рассеянно выглянула в сад и увидела изможденного старика, застывшего под молодым деревцем. Красавица долго вглядывалась в монаха, а когда поняла, что это тот самый праведник, которого она встретила у озера Сига, лицо ее побледнело.

Императорская Наложница растерялась. Не зная, как поступить, она решила вообще ничего не предпринимать и велела служанке не обращать на монаха внимания.

На сердце у красавицы сделалось тревожно — наверное, впервые за ее жизнь.

Ей не раз приходилось видеть людей, отринувших нынешнюю жизнь ради Жизни Грядущей, но никогда еще не встречала она человека, пренебрегшего Жизнью Грядущей ради жизни нынешней. Зрелище было зловещим и невыразимо пугающим. Благородная дама почувствовала, что безрассудная любовь старца уже не тешит ее самолюбия. Да, он готов для нее отдать самое райское блаженство, но это вовсе не означает, что блаженство достанется той, в кого он влюблен!

Императорская Наложница посмотрела на свои прекрасные руки, на пышные одежды и вспомнила морщинистое, уродливое лицо и жалкие лохмотья старика, дожидавшегося в саду. То, что между ними, такими непохожими, существовала некая связь, таило в себе поистине дьявольский соблазн, не имевший ничего общего с благочестивыми видениями красавицы. Ей показалось, что старец явился прямиком из Преисподней. Куда исчезла сияющая аура Чистой Земли, окружавшая его прежде? Божественный свет померк, растаял без следа. Это, без сомнения, был тот же самый старик, которого она видела на берегу озера, но как он изменился!