Читаем Марко Поло полностью

Марко Поло

Купцы вручают принцесс Казану

Гай-Хагу[107], которого Марко Поло называет Киакату, был государь умный. Жен у него было много, и сказал он через гонцов: «Везите принцесс к Казану». Даны были купцам и послу Гоусу четыре золотых доски с приказами, на двух было по кречету, на одной был лев, а четвертая была простая Поехали они с охраной в двести человек.

Меньше нельзя было взять, потому что вся страна воевала.

Ехали горами, пили горькую воду. Принцессы молчали, и говорить им было уже поздно, потому что не было обычая разговаривать женщинам на персидской земле. Приехали послы к Казану.

Во время пути услыхали Николай Поло и Матвей и Марко, что умер хан Кубилай.

Значит, в Китай пути уже не было. Отдали принцесс Казану.

Рассказывает Марко Поло:

«Когда три посла уходили домой и прощались, так царица на расставании горько плакала».

Марко подарил ей своего слугу.

Осталась Кокачин одна.

Что же касается Казана, то он был счастлив. Собрал он войско, вышел, сразился, разбил врага, умертвил его, и произошло это сейчас же после прихода послов. Такие уже были купцы Поло люди — шли они всегда впереди войны.

Так шли они и сейчас, задержались в Тавризе, торговали здесь жемчугом, а пока послали вести в Казану.

Прошло 25 лет со времени от’езда купцов из Венеции.

Обменяли купцы Поло все товары на драгоценные камни.

Кругом кипела война. Охраны было взять не у кого. Сели купцы в одежде нищих на ослов и пошли в хвосте каравана. Шли верблюды, связанные волосяными веревками, шли и кричали. Кричали ослы, раздражая купеческое ухо. Нужно было упереться ослам ногою в зад, и потянуть за хвост силой, тогда ослы замолкали.

Ехали от Тавриза, оставив за собою море, которое называли Шелковым, а мы называем Каспийским, т. е. морем дверей.

Ехали, обходя места, где кипела война. В городе Тифлисе мылись в бане с горячей проточной водой, охраняли по очереди свои одежды. Ходили по каменному полу бани в деревянных сандалиях, сводили волосы с тела жгучей землею… Грузины красивы, волосы стригли коротко, хорошо стреляли, хорошо сражались и все же платили дань татарам. Только в дальних ущельях отсиживались независимые племена.

На грузинской границе видали источник подземного масла, оно горело, но есть его нельзя. Во всей стране жгли только это масло.

Отсюда шли узкими ущельями, платили за пропуск рубашками, рубашки эти разрывали на столько частей, сколько воинов было у горного владельца. Переходили перевалы, шли в буковых лесах, деревья стояли в желто-серых прядях мха, деревья стояли на скалах гор так круто, как круто сидит всадник в седле, когда спускается с горы.

Дороги шли в узких траншеях, изгибаясь и ломаясь поминутно. Ноги всадников задевали за края траншей.

Кипели реки, в реках плыли мохнатые от ударов о камни тяжелые бревна. Вывозили отсюда дерево. Буком и драгоценным самшитом славилась страна.

Вышли к морю у Трапезунда трое венецианцев; два старика, да Марко Поло, которого здесь никто не называл господином.

У города Трапезунда долго торговались и плакали, сговариваясь с капитаном о месте на палубе. У корабля парус был полотняный, давно не виданный. Корабль пах смолою, а не рыбьим жиром.

Округлился парус, поплыли серые обрывы Кавказского берега, белые горы вдали. Море кипело и крутилось. Ехали долго, потом прошли мимо Константинополя, здесь не зашли к друзьям, стороной уже знали, от матросов, что всем морем владеют генуэзцы. Проплыли мимо города, посмотрели на Перу, поискали глазами лазоревого флага, не видно! Плыли мимо белокаменных греческих островов.

В небе ночью знакомые звезды. Полярная звезда на своем месте, высоко.

_{Итальянское торговое судно}

_{С фрески церкви св. Петра в Падуе}

Прямо из моря выплыла Венеция[108]. Как она изменилась!

Лазоревое море одно осталось того же цвета, а город стоит каменный.

Спустились с корабля. Мраморные, желто-палевые мосты скользки. Говорили потом в Венеции, что нужно здесь бояться трех вещей: скользких каменных ступеней, попов и распутниц.

От моря ноги были слабы. Но вот он, остров Риальто. Причаленный к другим островам многими мостами. Вот знакомый деревянный дом. Хозяев не было.

В 1295 году постучались трое спутников в двери.

Дверь открыл старик.

В доме уже не менялось ничего двадцать пять лет. Слуга был стар. Посмотрел он долгим взглядом на нищих. Старший нищий ногой подтянул на прежнем месте стоящий деревянный стул, сел.

Слуга заплакал. Он узнал Матвея и сказал:

— Идите дальше, господин, судьба была к вам неблагоприятна, но дом ваш сохранен.

По крутым лестницам уже шел кто-то. Пришел незнакомый человек, оказывается, брат Марко, а о нем и забыли.

Из дальних комнат пришли какие-то родственницы. Дом был стар, из канала пахло сыростью.