Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

Полная тишина в природе и на площади перед зданием института. И вот вдали раздались звуки военного марша. Все ближе и ближе. Офицеры затаили дыхание. Генерал Марков всматривался в направлении приближающихся звуков оркестра.

– Смирно! Господа офицеры! – громко скомандовал генерал Марков и сам замер перед строем.

Подходит полковник. Лиц не видно, одни силуэты. Впереди несколько верховых. Полк выстраивается перед фронтом офицеров. Раздается команда:

– Полк смирно! Господа офицеры!

Генерал Марков быстро подходит к полку.

– Здравствуйте, родные!

И в дружном ответе полка чувствуется не уставной шаблон, а ответ людей, искренне приветствующих своего начальника. Генерал Марков обнимается с кем-то в полушубке, в папахе, в очках; с кем-то еще…

– Друзья! – говорит генерал Марков, – нам дан отдых. Отдохнем, сколотимся, пополнимся и – за новые бранные дела, за Родину! – В ответ несется громкое «ура» полка.

– Вот вам первое пополнение. Будет еще!

К строю встречавших полк офицеров подходит командир Офицерского полка, полковник Тимановский, о котором офицеры уже слышали, и здоровается с ним.

– Ура! – кричит генерал Марков, и оба строя разносят в эту тихую ночь их громкое, искреннее и раскатистое «ура».

Генерал Марков отпускает всех по своим помещениям в огромном здании института. В эту ночь пополнение в полк не скоро смогло заснуть.

* * *

Снова Новочеркасск. «Земля обетованная». «Колыбель Добровольческой армии». Но как изменилось положение за минувшее полугодие? В ноябре и декабре прошлого года части, положившие основание 1-му Офицерскому полку, находились в положении здесь почти нежелательных, в лучшем случае едва терпимых людей; были под контролем разных комитетов и круга. Теперь они – опора власти, а для населения – его защитники.

Но, как 6 месяцев назад, так и теперь, Новочеркасск был и остался центром, куда стекались добровольцы под сень национального русского стяга.

Переформирование 1-го Офицерского полка

Ожидался значительный приход добровольцев, почему полк было решено не только пополнить ими, но и развернуть его в три батальона трехротного состава, сформировать полковую пулеметную и другие команды. В полку в момент его прихода в Новочеркасск было 5 рот, имевших в своем составе около 500 человек; 6-я, 7-я, 8-я и 9-я роты должны были быть сформированы полностью, причем 6-я должна была включить в свой состав чинов гвардейских частей, а 7-я, 8-я и 9-я – стать ротами чисто офицерскими; 5-ю роту намечено оставить самой молодой по составу, т. е. из учащейся молодежи.

Формирование рот шло быстрым темпом, особенно офицерских, в которые входили не только офицеры, но и чиновники, зауряд-врачи.

Все значительные прибывающие партии назначались в эти роты, в то время как мелкие партии и группы шли на пополнение других рот.

Уже через 2 недели в шести первых ротах было приблизительно по 150 штыков, а в офицерских – до 200. Полковая пулеметная команда развернулась в 10, затем в 15 пулеметов, не считая ротных пулеметных команд.

В оружии недостатка не было; хуже обстояло дело с запасом патронов и боевого снаряжения и главным образом с формированием хозяйственных частей в ротах и полку.

Огромное здание института, за исключением небольшого его крыла, где помещались институтки, по обстоятельствам смутного времени не смогшие уехать к родным, было все забито добровольцами.

Они располагались не только по его комнатам, но и по коридорам. Спали на полах из-за недостатка кроватей, не имея ничего для подстилки. Пища готовилась в институтской кухне. Там же была мобилизована и столовая посуда, т. к. у большинства не было ни котелков, ни чашек, ни ложек.

Обязательных занятий не было, и только в 5-й, юной, роте произ-водилось ознакомление с владением оружия и основными построениями. По общему желанию часа два в день легкие занятия производились и в офицерских ротах в саду института. Несколько раз выходили они за город для тактических занятий.

Вот что записал подпрапорщик Сербинов:

«На первый взгляд помещение роты своим видом производило на меня неприятное впечатление. Вдоль стен на полу валялись вещи небогатого содержания. В конце зала стояла ружейная пирамида, которая наводила на грустные размышления: половина винтовок была без штыков и ружейных ремней. Ни у кого не было патронташей и патронных сумок. Люди были одеты разношерстно от разной военной, до полувоенной и штатской. Один капитан был обут в легкие туфли. Занятий не производилось. Ждали выступления на фронт. По вечерам пели песни. Днем занимались каждый своим делом. Пищу выдавали в достаточном количестве и доброкачественную».