Марксизм: испытание будущим

Ленин обладал мощным творческим потенциалом в умении анализировать действительность, его анти-догматизм, порой, поражает. Даже из собственных ошибок, он извлекал научную пользу. Так из ошибочного бойкота царской Думы он сделал вывод о необходимости использования буржуазного парламента как трибуны, связывающей революционную партию с массами, из неудачного наступления Красной Армии на Варшаву он развивает концепцию о невозможности экспорта революции, из тупиковости политики «военного коммунизма» рождает и осуществляет идею НЭПа. Вся его работа «Детская болезнь левизны в коммунизме» построена на творческом осмыслении подобных ошибок в стратегии и тактике большевиков.

Современные «критики» Ленина пытаются его представить апологетом насилия, эдаким кровожадным монстром. На самом деле, Ленин видел в насилии далеко не единственное средство политики. Мало того, как в случае с Брестским миром, он считал «страшным и чудовищным» прибегать к насилию в тех случаях, когда мирные средства, в частности переговоры и дипломатия, могут дать действенный результат. Да, Ленин требовал высылки ученых и философов из страны, но это относилось только к тем деятелям, которые вели после 1917-го года активную идейную борьбу с Советской властью. Да, он отдавал приказы о конфискации церковных ценностей, но делал это ради ликвидации голода в Поволжье, ради спасения от смерти миллионов простых людей. Но разве аналогичные действия не предпринимали другие политики? Разве Петр I в свое время не отдавал приказы о снятии церковных колоколов для нужд войны, разве Николай II не ссылал в Сибирь российских социал-демократов только за то, что они отказывались вотировать за военные кредиты и вели пропаганду социализма среди солдат?

Конечно, Ленин не был пацифистом, но не был он и человеком, исповедующим культ силы. Он никогда не считал, что конечная цель оправдывает любые средства ее достижения. По его мнению, в политике цель всегда должна иметь адекватное, а не любое средство достижения.

Не отвлеченные идеи, а практика была для Ленина критерием истины. Она подсказала ему, в частности, необходимость создания профессиональной Красной армии в годы гражданской войны, отказ от методов политики «военного коммунизма» в условиях мирного времени, она помогла ему под влиянием Кронштадтского мятежа и личных встреч с крестьянскими ходоками прийти к важнейшему теоретическому выводу о сохранении товарно-денежных отношений в условиях неразвитости страны. В конечном итоге, диалектический разум Ленина сумел разрешить, казалось, неразрешимую историческую загадку: как в отсталой капиталистической стране построить социализм.

Следует сразу отметить, что Ленин намечал реальные пути к социализму в сложнейших внешних и внутренних условиях существования России. Постреволюционная Россия столкнулась не только с разрушительными последствия первой мировой войны, но и навязанной силами старого режима тяжелой гражданской войной, породившей всеобщую разруху и голод в стране. Эти причины естественно накладывали дополнительные трудности на осуществление политической стратегии и тактики новой революционной власти.

Прежде всего, создание реального социализма в России осложнялось спадом революционной волны в Европе и соответствующей стабилизацией мировой капиталистической системы. В этой связи пришлось отказаться от прежнего понимания мировой революции и создания социализма как акта, одновременно происходящего в нескольких развитых странах. Жизнь показала, во-первых, что мировая социалистическая революция - это своеобразная цепь постепенного отпадения отдельных стран (не обязательно развитых) от мировой капиталистической системы. Во-вторых, что строительство социализма начинается сначала в одной стране, и лишь затем переносится на другие страны. Наконец, в - третьих, что возможность построения социализма в отдельно взятой стране нельзя рассматривать как окончательную вне зависимости от уровня экономического развития данной страны, от уровня развития мирового капитала и борьбы международного рабочего класса. По Ленину социализм может победить в отдельно взятой стране лишь в том случае, если он сумеет одержать победу над капитализмом на экономическом и культурном фронте. Но эта победа не может быть полной и тем более окончательной пока сохраняется враждебное капиталистическое окружение.