Марксизм: испытание будущим

Последние слова, казалось, должны были натолкнуть его на выяснение непосредственно социальных причин, сдерживающих и деформирующих социалистическую тенденцию в стране. Я, прежде всего, имею ввиду, анализ сталинизма, как проявления мелкобуржуазной тенденции в руководстве страной, способствующей возникновению социального неравенства и идейно-политического перерождения правящей партии и советской власти. При этом следует иметь ввиду, что советская бюрократия выступала «субинститутом» не столько «устраненной буржуазии», как полагает Колганов18, сколько самого рабочего класса, не сумевшего в ходе революции и гражданской войны приобрести необходимый опыт управления страной. Отсюда ее двойственный характер: охраняющей интересы рабочего класса и подрывающей его господство, обретенное в ходе революции.

К сожалению, Колганов сводит сталинизм лишь к «чрезмерным» и «авантюристическим насильственным мерам в экономической политике»19, которые, хотя и сдерживали развитие страны, но не имели решающего характера. По его мнению, правящая бюрократическая элита с тридцатых по пятидесятые годы была консолидирована с обществом и лишь к середине 1960-х гг. начинает проявлять свой антимодернизационный потенциал, связанный с удовлетворением собственных потребностей.

На мой взгляд, это не совсем так. Часть советской бюрократии уже со второй половины 1920-х гг. взяла курс на деформацию советского проекта, проводя политику насильственной, а не добровольной коллективизации, порождая новое социальное неравенство, извращая революционную политику и идеологию советской власти и правящей коммунистической партии. Именно в годы сталинского правления произошел отказ от коллективного принципа принятия политических решений в партии и стране, ликвидирован «партмаксимум», устранены от власти старые большевики и соратники Ленина, создан культ личности вождя и проведены незаконные массовые репрессии против представителей всех слоев и классов общества, будь то интеллигенты или рабочие, крестьяне или военные, комсомольцы или ветераны партии.

Такая политика, безусловно, деформировала советское общество и государство, она отчуждала партию и советскую власть от народа, исподволь подготавливая причины их падения и прекращения советского проекта. Здесь следует отметить новую природу противоречий, возникших в стране. Они не были похожи на противоречия капиталистического общества, но носили непримиримый характер20. Говоря обобщенно, эти противоречия возникали между теми советскими людьми, которые отстаивали революционные ленинские традиции, связанные с построением социализма, и теми, кто использовал преимущества советской системы ради собственного обогащения и карьеры.

Данные социальные противоречия пронизывали все слои, классы и сферы общества. Их можно увидеть в так называемой «советской элите», где постоянно велась борьба между сознательным и честным государственным чиновником, отстаивающим интересы народа, и бюрократом, обогащающимся за счет привилегий государственной власти, бескорыстным новатором и рвачом в рабочей среде, колхозником, отстаивающим общие интересы, и колхозником - стяжателем, пекущимся только о своей личной выгоде, откровенным «пофигистом» - интеллектуалом и интеллигентом - носителем высокой культуры и нравственности, подлинно идейным коммунистом - интернационалистом и «членом партии», у которого коммунистические взгляды оказались на кончике языка, кто при смене общественного строя в 1990-е гг. демонстративно сжигал свои партийный билет, быстро превращаясь в обывателя, буржуазного либерала или державника - националиста. Перечисленные здесь типы советского общества нашли свое емкое отражение в советской культуре и литературе, в романах и повестях М. Горького и А. Толстого, М. Шолохова и А. Платонова, В. Сержа и А. Солженицына, в поэмах и стихах В. Маяковского и С. Есенина, К. Симонова и А. Твардовского, писателей - «деревенщиков», поэтов и кинорежиссеров - шестидесятников, и т. д. Именно их художественные произведения, вскрывающие правду жизни, облегчают понимание социальной природы советского общества.