Марксизм во времена Маркса

«В Германии ныне все больше входит в моду выставлять Родбертуса как козырь против Маркса; в научном плане социализм победил в Германии, и, чтобы блокировать победу Маркса, реакционный научный сброд спешит укрыться за Родбертусом»[259].

Вот почему его выпады сосредоточиваются на К.А. Шрамме, который в качестве экономиста и популяризатора идей Маркса и Родбертуса приобрел определенную известность теоретика в рядах социал-демократии[260]. Именно в полемике с этим последним на страницах «Нойе Цайт» в 1883 году публично пускаются в ход термины «марксист» и «марксизм». Терминами завладевает «марксистская школа», причем делает она это специально для того, чтобы характеризовать собственную программу. Термины выражают идею поляризации двух течений; именно в этом и состоит линия, которую проводит Каутский в своем журнале: «Имеются две социалистические школы, которые в особенности владеют умами в сегодняшней Германии: школа Маркса и школа Родбертуса». Первая вербует своих сторонников среди рабочих, вторая находит свое выражение в «профессорском социализме» («Akademischer Sozialismus»)[261].

Родоначальник марксистской школы – «школы, более марксистской, чем сам Маркс», по словам Шрамма, – Каутский с 1883 года приобретает славу «фанатичного защитника материалистического понимания истории»[262]. Он сам добивается этой репутации, когда в мае 1884 года с очевидным удовлетворением пишет Энгельсу по поводу «Нойе Цайт»:

«Для господ немецких антимарксистов он давно уже стал натирающим спину вьюком, потому что это действительно единственный социалистический орган в Германии, который стоит на почве марксизма»[263].

В тогдашней обостренно полемической духовной атмосфере оценки, даваемые Каутским, не лишены предвзятости и преувеличений. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что в рядах СДПГ направление и деятельность «Нойе Цайт» наталкиваются на сильное сопротивление. У этого сопротивления различные источники; те, кто противостоит Каутскому, стремятся избегать прямых нападок на Маркса или становиться в оппозицию к распространению его учения. Они обрушиваются лишь на «способ действий» определенной группы, клики, самозваной «марксистской школы», обвиняют ее в узурпации имени Маркса ради достижения своих собственных целей. Доводы родбертусианцев, лассальянцев и в особенности умеренного крыла партии близки к доводам Брусса и французских поссибилистов. Отделяя теоретические положения Маркса от «марксизма», в котором они усматривают идеологию, сооруженную бесплодными эпигонами, они указывают на Каутского как на главного виновника, коварного инспиратора, изобретателя проповедуемой им и возведенной в ранг евангелия догмы, присвоившего авторитет Маркса в попытке навязать партии собственные доктрины в качестве официального учения. Ауэр с сарказмом пишет своим корреспондентам о «таинствах чистого марксизма, отправляемых Карлом Каутским и его друзьями»[264], между тем как Шрамм публично нападает на дуэт Каутский – Бернштейн, этих «ложных пророков», которые вот уже несколько лет проповедуют в германской социал-демократии «непогрешимость марксизма, заявляя, что марксизм – это евангелие». Еще более заостряя критику, он пишет: «Я не ведаю ни религии Маркса, ни программы Маркса, на верность которой я или другие товарищи якобы давали присягу; я знаю лишь программу партии. Каутский проповедует религию Маркса»[265]. Эти образы церкви и евангелия, а также верховного первосвященника будут и в дальнейшем использоваться некоторыми кругами в СДПГ для высмеивания догм и догматизма Каутского; в действительности же – для нападок таким способом на марксизм. Например, в разгар кризиса, вызванного ревизионизмом, Игнац Ауэр заявлял на съездах СДПГ: «Я не марксист в том смысле, какой во все большей степени развивается отцами церкви марксизма», то есть Каутским и Бебелем[266].

Для Каутского одним из лучших способов отражения подобных нападок и доказательства их несостоятельности в первые годы существования «Нойе Цайт» было заручиться сотрудничеством Энгельса в журнале путем публикации как некоторых его статей, так и неизданных рукописей Маркса. Например, выход в свет на немецком языке «Нищеты философии» (первое издание вышло в 1844 году на французском языке) в самый разгар полемики с родбертусианцами приобретает для Каутского чрезвычайную важность: «Это будет отличная пощечина всем противникам марксизма»[267].