Марлен Дитрих

Дитрих вспоминала, что однажды Хемингуэй ей сказал, что будет лечиться в самом большом заведении мира – Клинике Майо. Он был уверен в их диагнозах. Сама Дитрих не очень доверяла американским специалистам, но считала, что не имеет права противоречить ему. Дитрих утверждала, что при ближайшем знакомстве с американскими врачами возникают сомнения в их профессионализме. Хотя американские хирурги и считаются лучшими, но, по ее убеждению, они бессильны установить диагноз. Они узнают о характере болезни только тогда, когда разрежут и заглянут внутрь. Марлен была убеждена, что «такая прекрасная жизнь угасла навсегда по такой ничтожной причине». То есть, вероятно, Дитрих подозревала, что американские медики поставили писателю ошибочный диагноз и это подтолкнуло его к самоубийству.

Марлен считала, что Хемингуэй никому не хотел причинить боль. Он любил Мэри, любил своих сыновей… Она знала, что он и ее любил всем своим существом.

Величайшая боль никогда не покидала Марлен Дитрих. Она жила так, словно Хемингуэй ушел куда-то, хотя знала, что он никогда уже не вернется. «Боль не уменьшается. К боли привыкают. Привычка берет верх», – часто повторяла Марлен Дитрих.

В прессе писали, что Марлен Дитрих не была на похоронах Эрнеста Хемингуэя, и это правда. После похорон своей матери она не ходила на похороны. Марлен Дитрих не раз говорила, что эти переживания для нее слишком тяжелы, потому что она не может повлиять на «страшную разрушительную силу, которая торжествует над нами и уносит тех, кого мы любим».

«Дьявол – это женщина» (The Devil is a Woman), 1935 год

После неудачи с «Белокурой Венерой» и холодного приема «Кровавой императрицы» Марлен Дитрих почти покровительственно взяла Джозефа фон Штернберга под защиту. В интервью, размещенном Джеком Грантом в декабрьском номере иллюстрированного журнала Screen Book за 1934 год, она подчеркнула, что приехала в Голливуд работать с Джозефом фон Штернбергом. Он – гениальный режиссер, который, в отличие от многих, имеет смелость быть разнообразным. Даже если фильм не получается таким, как Штернберг хотел, он продолжает экспериментировать. Она заявила, что предпочитает сыграть маленькую роль в его фильме, чем «получить большую роль в плохом фильме какого-то другого режиссера». В ответ на звучавшее со всех сторон мнение, что Джозеф фон Штернберг губит ее, она бросила: «позвольте ему губить меня». В интервью заметно, что Дитрих не столько действительно была искренней, сколько старалась ею выглядеть.

Прочитав высказывания Дитрих в свой адрес, сделанные тоном хозяина положения, Джозеф фон Штернберг объявил, что фильм, над которым они в настоящее время работают, станет его последним фильмом с участием «мисс Дитрих». Продолжить это сотрудничество было бы пагубно для обоих, сказал режиссер. Возможно, из честолюбия, от гнева и усталости, оттого, что у него опускались руки, или от отчаяния, в котором он пребывал в те дни, он принял такое решение. Штернберг отметил, что собственники киностудий и кинорежиссеры уже выстроились в очередь в ожидании, когда же он отпустит замечательную актрису и у них появится возможность показать, на что они «реально способны при ее участии».

Марлен Дитрих узнала о решении Джозефа фон Штернберга из прессы. На съемочной площадке они разговаривали друг с другом исключительно о том, что касалось их работы. Им предстояло новое неизбежное погружение в атмосферу солнечной жаркой Испании, которая была прямо противоположной атмосфере предыдущего фильма – холодной и сумрачной Москвы.

Уже после первого появления на американском экране Марлен Дитрих стала символом раскрепощенной женщины, которая свободно распоряжается своими чувствами. В дальнейшем фильмы Джозефа фон Штернберга создали миф о Марлен Дитрих как об опасной, отвергающей власть мужчин женщине. Ближе всего к воплощению этой идеи Штернберг подошел в фильме «Дьявол – это женщина», вышедшем в 1935 году. Этот фильм был последней совместной работой Марлен Дитрих и Джозефа фон Штернберга.

Фильм поставлен по мотивам классического романа Пьера Луиса «Женщина и паяц». Первоначально Джозеф фон Штернберг дал название фильму «Испанское каприччио». Он отталкивался от произведения Римского-Корсакова, которое должно было послужить музыкальной основой фильма. Руководитель студии Paramount Эрнст Любич с самого начала демонстрировал враждебное отношение к постановке нового фильма Штернберга, но он не мог вмешиваться в его работу. Однако Любич изменил название фильма на «Дьявол – это женщина».