Мармеладка (СИ)

Но Люси об этом никогда не узнала.

========== Чёрносмородиновая ==========

Люси задумчиво перебирала разноцветные, короткие (всего в палец длиной) палочки, выбирая, какой из них начать новый рисунок. Тот, написанный вчера, был выдержан в мрачных – кроваво-красных, тёмно-синих, серо-зелёных – тонах. Сейчас, наоборот, хотелось чего-то более светлого, жизнеутверждающего и если не радостного, то дающего надежду. Тогда, пожалуй, ей подойдёт голубой, розовый и салатовый. Да, это будет именно то, что нужно. Определившись, художница предвкушающее улыбнулась и склонилась над листом бумаги.

Выбранная поза почти не отличалась от той, что она рисовала накануне, кроме того, что правая рука Нацу, теперь отставленная назад, служила ему своеобразной опорой, и взгляд его был устремлён вверх, будто он смотрел в небо. Но ведь так и надо. Сегодня её «дракон» ещё будет мечтать о полётах и свободе. Сегодня у него ещё будут крылья…

Хартфилия бросила на натурщика быстрый взгляд и провела по бумаге пару линий. Руки уже не дрожали, как вчера, не сбивалось дыхание, не ныло внутри от нетерпения. Мелки скользили по листу спокойно, размеренно, уверенно накладывая один штрих за другим. А вчера…

«Вчера». От этого слова немели подушечки пальцев и наливались румянцем щёки. Потому что накануне произошло кое-что, о чём ей очень бы хотелось забыть…

Можно сказать, день не задался с самого утра. Сначала по какой-то неведомой причине не прозвонил будильник, и Люси едва не опоздала в Академию (по субботам у неё был арт-класс). Поэтому ей не удалось занять своё любимое место в аудитории, чем и воспользовался Рен Акацки, подсев рядом. Он всю пару болтал почти без остановки, не давая сосредоточиться на работе, а в конце пригласил на свидание. Опять. Нет, Рен вполне симпатичный парень, и с ним интересно поговорить о живописи или о чём-то другом, таком же возвышенном, но свидание… Хартфилия с трудом нашла какую-то более-менее приемлемую причину для отказа, мечтая, что это будет последний раз – Акацки устанет получать отказы и оставит, наконец, её в покое.

Девушка приехала домой уставшая и расстроенная: она надеялась, что за утро сможет придумать сюжет для нового рисунка, ведь прошлый, со свечой у окна, был готов. Но надоедливый сокурсник не дал её планам осуществиться. И что теперь она будет рисовать? Конечно, можно, особо не мучаясь, просто поставить или усадить свою модель, но это будет уже не так интересно. Да и господин Джона, как любой творческий человек, хотел не только просматривать рисунки студентов, отмечая, насколько правильно написаны те или иные части тела, но и, как он выражался, «получать от них эстетическое наслаждение, ощущать в работах стиль и душу художника». Поэтому Люси обязательно нужна была какая-нибудь идея, сюжет, но все они благополучно сбежали от неё под непрекращающееся тарахтение Рена. Оставался слабый шанс, что её озарит, когда придёт Нацу – возможно, он, как уже случалось за прошедшую неделю, подбросит ей какую-нибудь интересную мысль. В конце концов, так и случилось, за что, по здравому размышлению, она была другу весьма благодарна. Хотя вначале едва не прикончила его за проявленную самостоятельность в подстёгивании её вдохновения.

Всё было, как обычно: Драгнил пришёл вовремя, поинтересовался, как дела, выслушал историю её утренних злоключений, полушутя-полусерьёзно предложил свою помощь в урезонивании настырного сокурсника, приведя для примера пару баек из жизни студентов-медиков и утверждая, что данные способы увещевания действуют безотказно, хотя и предполагают некоторые осложнения для «клиента» в виде обмороков, заикания и нервного тика. Девушка лишь отмахнулась от этого горе-помощника и, занятая невесёлыми мыслями, совершенно не обратила внимания на некоторые странности в поведении молодого человека: излишнюю разговорчивость (день сегодня, что ли, такой, что всех представителей мужского пола тянет поговорить?), излишне блестевшие глаза и то, что Нацу, обычно предпочитавший футболки, был одет в обычную рубашку с закатанными до локтей по случаю жары рукавами. Лишь махнула в сторону стула, на который он всегда складывал одежду, и вышла, нервно меряя шагами расстояние от комнаты до кухни и обратно. Времени на продумывание образа совсем не осталось. Поэтому, услышав окрик друга, она неторопливо, даже нехотя, вернулась обратно в студию. Чтобы через несколько секунд, забыв о своих проблемах, с дрожью в голосе и болью в сердце отчитывать Драгнила.

– Нацу! – девичьи пальчики крепко ухватили мужское плечо, едва не впиваясь в него ногтями. – Ты с ума сошёл! Зачем?! Как ты мог это сделать?! Ради какого-то рисунка… Господи! Ты идиот!

– Да ладно тебе, – совершенно спокойно ответил парень. – Ничего страшного не случилось.

– Не случилось?! Ничего страшного?! Это же навсегда!