Мародер

Не-е, я бы по ней точно не сунулся. Дорога между двух заборов, за заборами — сады. Если за заборами сидит хоть пяток балбесов с 12-м калибром — пиздец. Да и если проедешь… Буханка ушла в сторону УМээРа, ну доедешь до УМээРа — ну и че дальше? Куда? Не, никаких погонь не будет, не до меня им сейчас. Идите спокойно, товарищ Ахметзянов. Так, что у нас там с организмом? Вроде восстановился, можно трогаться. У-у, бля, как ноги-то болят.

Ахмет брел по кладбищу, полурасслабленно озираясь и прислушиваясь.

Через полсотни метров устал бессмысленно набивать бока среди оградок, плюнул и пошел аллеями, рассматривая бледные фотографии на памятниках. Могилы золотились опавшей хвоей, снова зарядивший дождик мягко шуршал где-то наверху, в кронах огромных кладбищенских сосен.

Ептыть, хорошо-то как. И че я сюда раньше не заходил.

Покой постепенно вытеснил из души привычное уже напряжение. Сделав случайно полный вдох, Ахмет с немалым удивлением обнаружил, что не дышал полной грудью минимум пару недель — настолько забытым показалось это ощущение. Все вокруг перевернулось вверх дном, а кладбище словно продолжало жить в том, рассыпавшемся навсегда, мире.

Да, было немного грязнее обычного, но в целом все оставалось по-прежнему, и покойники серьезно глядели на Ахмета из-под выцветших венков. Ковер хвои на асфальте нигде потревожен не был.

Смотри-ка, на могилы перестали ходить совсем. Интересно, начнут когда-нибудь, или все уже?

Ахмета здорово расслабила настоявшаяся кладбищенская тишина; перейдя наискось все кладбище, он почти забыл о том, что полчаса назад его едва не убили. Кладбище кончилось, сменившись гаражами. Не решившись с ходу пересечь дорогу, Ахмет немного посидел за памятником, изучая обстановку. Ничто подозрений не вызывало: во втором от кладбища ряду кто-то осторожно ковырялся в гараже, из развеселой сорок четвертой фазанки смутно долетала пьяная ругань — ничего подозрительного.

Прикинув маршрут, Ахмет разрядил и располовинил ружье, пристроил повешенные на шею половинки как можно незаметней и вылез на дорогу.

Так, я никого не ссу, никуда не тороплюсь. Стоит только свистнуть, как из гаражей выскочит целая толпа моих корешков… Бля, мотор! По Октябрьской? Точно! Со стороны города едет, жучка. Ну и хули? Не вояки, стопудово. Фу, ну блин нервы стали… Интересно, кто это борзый такой? Не боится он, смотри-ка… Так, надо заныкаться на всякий случай, а потом уже смотреть.

Ахмет метнулся обратно на кладбище, махом перелетел забор и прилег в теньке. Звук мотора приближался.

Вот он уже на перекрестке с Монтажников, сейчас притормозит — там надо пролезть между перевернутой беларуськой и автобусом; ага, пролез; переключился, сейчас покажется.

Ахмет вытянул шею, пытаясь увеличить поле зрения и… едва не обделался от резкого дуплета неподалеку. С выстрелами слились звуки попаданий — картечь почти в упор хлестнула по автомобилю.

Сразу же еще один, калибром поменьше. Блин, да сколько их там. Но выстрелов больше не было, мертвую тишину нарушал только хруст гравия под колесами катившегося по инерции автомобиля. Двигатель заглох, машина ушла вправо и остановилась на обочине, напротив угла кладбища. Теперь Ахмету была видна только желтая крыша.

Ни хера се. Выйти и добровольно съебаться не предложили. Жестко работаем, коллеги.

Ахмету, только что самому застрелившему человека, было не по душе это уверенное жестокое убийство.

Так, сейчас вы осторожно пойдете к машине, а я покамест потихоньку выдвинусь в партер, что-то мне хочется на вас посмотреть. А, вот и вы. Ну-ка, ну-ка.

Из чахлых кустов между недостроенными гаражами на противоположной стороне дороги осторожно вышли два здоровых бугая в одинаковых ментовских куртках.