Мародеры

С радикализацией расовой политики в Германии начались перемены и в жизни австрийских евреев, которые до сих пор были избавлены от участи своих немецких соплеменников. 10 апреля австрийские евреи (а с ними и другие «нежелательные элементы») были лишены избирательного права. Дальше шло по нарастающей: 26 апреля всем евреям следовало зарегистрировать свое имущество, если его оценочная стоимость превышала 5000 рейхсмарок (что сегодня соответствует приблизительно 17 500 евро). Еще один новый июльский закон принуждал евреев перерегистрировать свои предприятия, причем они оценивались гораздо ниже рыночной стоимости. Далее использовались различные юридические и бюрократические рычаги, чтобы заставить владельцев продать свои фирмы «арийцам» — немцам или австрийцам — или же просто переписать на них.

В мае с активной подачи Йозефа Геббельса по всей стране начался бойкот еврейских предприятий. Решающий удар последовал в ноябре с принятием закона, практически вводившего для евреев запрет на профессию на территории рейха. Евреи больше не могли владеть предприятиями и вынуждены были иметь заместителей-арийцев, зачастую назначенных нацистской партией.

Из 3000 еврейских магазинов, существовавших в Берлине в начале 1938 года, к концу года осталось менее пятисот, остальные же закрылись или перешли в руки арийцев. В общей сложности 100 000 еврейских предприятий сменили владельцев или обанкротились.

Нацисты создали кафкианское бюрократическое общество, где ограбления не избежали даже те евреи, которые решили покинуть страну. Главным орудием вымогательства был так называемый эмиграционный налог — изначально его ввели еще в 1931 году, чтобы предотвратить утечку капитала из страны после финансового кризиса. Этот закон позволял нацистам выкачивать деньги из эмигрирующих евреев. Поначалу налог составлял 25 % капитала, но в 1934 году был поднят до 50 %[13]. Такая высокая ставка вынуждала людей, чьи активы были завязаны на предприятиях, недвижимости или материальных ценностях, продавать их, и зачастую по сильно заниженным ценам. А ужесточения валютного законодательства привели к тому, что многим эмигрантам пришлось оставить все свои сбережения в Германии.

Эти меры заметно обогатили нацистскую казну. До конца войны один только эмиграционный налог принес государству сумму, соответствующую сегодняшним 10 миллиардам евро.

Государственный аппарат по выколачиванию средств у граждан имел в своем распоряжении почти четыреста антиеврейских законов. Эта изобретательная машина будет также использоваться для хищения произведений искусства. Чистка немецких музеев была всего лишь генеральной репетицией. Начиная с Австрии, можно уже говорить о формировании стратегии.

* * *

20 августа 1938 года во дворце Луи Натаниэля де Ротшильда на улице принца Евгения поселился новый гость — офицер СС Адольф Эйхман. Во дворце разместилась канцелярия нового отделения СС — Центральное бюро еврейской эмиграции (Zentralstelle für jьdische Auswanderung). Формально канцелярия должна была решать вопросы эмиграции евреев, покидающих страну после аншлюса. На деле создавалась бюрократическая система экономического вымогательства. Чтобы работать в промышленных масштабах, процесс должен был быть максимально простым и эффективным. Начинание Эйхмана было крайне успешным и послужило образцом не только для других оккупированных стран, но и для самой Германии. Офицер СС Вильгельм Хётл, посетивший Эйхмана в ротшильдовском дворце в 1938 году, описал эту модель так:

Это похоже на автоматизированную фабрику, скажем, мельницу с хлебопекарней. Заводишь с одной стороны еврея, у которого еще есть капитал, завод, магазин или счет в банке, и он проходит через все здание, от стола к столу, из кабинета в кабинет, и, когда он выходит с другой стороны, у него нет ни денег, ни прав, только паспорт, в котором написано: «Вы должны покинуть страну в течение двух недель, в противном случае вы будете отправлены в концентрационный лагерь».

Метод был стандартизирован, и к началу войны в 1939 году 80 000 австрийских евреев были вынуждены пройти эту вымогательскую бюрократическую волокиту.