Мародеры

В 1931 году он открыл в Дрезденской галерее отдел, посвященный немецким импрессионистам, а на следующий год — галерею модернистского искусства. Несмотря на нападки местной партийной организации, даже после прихода нацистов к власти Поссе удалось продержаться еще целый год. Но ему не простили его прегрешений, и в 1937-м, собирая свою выставку «Дегенеративное искусство», Геббельс изъял из Дрезденской галереи пятьдесят картин. Поссе приобретал для собрания работы модернистов — Пауля Клее, Василия Кандинского, а также художников еврейского происхождения, таких как Макс Либерман. Да еще отказывался вступать в нацистскую партию. В результате активисты Völkische все-таки настояли на том, чтобы гауляйтер Саксонии Мартин Мучман в начале 1938 года избавился от Поссе. Ученый к тому времени уже достиг предпенсионного возраста, и все могло быть оформлено просто как чуть преждевременный уход на пенсию уважаемого музейного работника. Не окажись он знаком с торговцем искусством Карлом Габерштоком. Это знакомство изменило его судьбу.

Габершток был противоположностью Поссе — беззастенчивым оппортунистом, заносчивым и грубым. В отличие от Поссе, он отлично понимал, куда дуют политические ветры. Габершток держал галерею в Берлине и еще в 1920-е годы начал поставлять своим правоконсервативным и антисемитски настроенным клиентам произведения немецких мастеров XIX века — Вильгельма Трюбнера, Ансельма Фейербаха и других. Он рано сообразил, какую выгоду сулит приход нацистов к власти арт-дилеру с хорошими связями.

После победы национал-социалистов он быстро вступил в партию, вошел в круг Розенберга и начал снабжать новых клиентов произведениями, которые их интересовали. У Габерштока были неплохо развитая международная сеть контактов и контора в Лондоне.

Настоящего прорыва Габершток достиг в 1936 году, продав Гитлеру картину итальянского маньериста Париса Бордоне «Венера и Купидон». Это было одно из первых крупных приобретений Гитлера, за которое он расплатился деньгами, полученными от продаж «Майн кампф». Гитлер повесил картину в гостиной в Бергхофе — своем знаменитом доме в Альпах, где она оставалась всю войну. Благодаря удачной сделке Габершток стал одним из личных «художественных агентов» Гитлера, что в свою очередь позволило ему продавать произведения искусства и другим нацистским лидерам — Геббельсу, Шпееру и Герингу.

Связи, навыки и бесцеремонность Габерштока пригодились и в 1937 году, когда нацисты решили разделаться с модернизмом. Уж кто-кто, а Габершток отлично знал, как превратить «дегенеративное» искусство в доллары и другую столь желанную иностранную валюту. Вместе с Альфредом Розенбергом, Генрихом Гофманом и Йозефом Геббельсом он вошел в Комиссию по утилизации (Verwertungskommission), образованную в 1938 году для сбыта конфискованных произведений «дегенеративного» искусства. Габершток был одним из устроителей аукциона в Люцерне в июне 1939-го, на котором многие знаменитые полотна были проданы иностранным покупателям.

Габершток знал, что, несмотря на свои «дегенеративные» художественные вкусы, такой человек, как Ганс Поссе, будет очень полезен нацистам и ему самому. Ведь Поссе был известен благодаря великолепной дрезденской коллекции немецкой живописи XIX века с особым акцентом на романтиках. Он отлично разбирался в классической европейской живописи: еще в Италии он написал работу о потолочной фреске итальянского барочного мастера Пьетро да Кортоны в палаццо Барберини. В Дрездене Поссе опубликовал ряд исследований о Возрождении и нидерландских художниках. Другими словами, он был экспертом именно в тех областях истории искусств, которые интересовали нацистов.

Итак, Поссе был известен в академическом мире — именно этого не хватало самоучке Габерштоку, начавшему свою художественную карьеру в фарфоровой лавке. Габершток понимал, что если он хочет стать главным арт-дилером Третьего рейха, то должен привлечь Поссе в качестве партнера. Гитлер все больше прислушивался к советам своего художественного агента, и Габершток постепенно сблизился с фюрером. Когда Гитлер в июне 1938 года спросил Габерштока, чем его порадовать в день рождения, тот сказал: «Верните Гансу Поссе его должность». Так Поссе снова стал директором Дрезденской галереи и написал Гитлеру подобострастное письмо, в котором благодарил фюрера за то, что благодаря ему снова обрел смысл жизни — работу в галерее, «одном из важнейших памятников немецкой культурной воли». Время покажет, что выдвижение Поссе было даже более удачным стратегическим ходом, чем Габершток мог ожидать.