Мародеры

Вскоре после аншлюса Гитлер послал Габерштока в Вену, чтобы там, на месте, он стал личным художественным агентом фюрера по вопросам конфискованного искусства — задача, которая окажется торговцу не по силам. Габершток станет жертвой бумажной войны нацистской бюрократии — бесконечных распрей между конкурирующими ведомствами Третьего рейха, а в данном конкретном случае — еще и конфликтов с австрийскими музеями, которые сами надеялись заполучить конфискованное искусство. Хотя Габершток и получил мандат лично от Гитлера, он был в Вене чужим и не имел доступа к музейным собраниям. Одного лишь благословения Гитлера не всегда было достаточно, чтобы перед его подчиненными распахивались все двери. Местные власти и другие нацистские лидеры часто игнорировали таких, как Габершток, который, по сути, был простой пешкой. Конечно, последнее слово всегда оставалось за Гитлером, но он редко вникал в детали, если в этом не было острой необходимости. (Существуют разные теории относительно того, был ли Гитлер сильным или слабым диктатором. В любом случае очевидно, что он, более или менее осознанно, создавал вакуум власти, порождая тем самым разногласия среди своих приближенных. Историки, считающие Гитлера сильным диктатором, утверждают, что это была намеренная стратегия — разделяй и властвуй.)

Другими словами, мандат Гитлера давал право, но не всегда возможность действовать. Тех, кто не справлялся с поручением, считали слабаками — причем не только местные начальники, но в конце концов и сам Гитлер — и отбраковывали. Габершток был чужаком, которому ставили палки в колеса как функционеры СС, так и сами музейщики. К тому же новость, с которой он прибыл, была не из приятных: Гитлер решил передать основной массив венских шедевров в провинциальные музеи Австрии. Вена лишалась своих сокровищ. Это и было местью Гитлера. Вена никогда больше не сможет соперничать с Берлином — так он решил.

В конце концов Габершток не смог продолжать работу — ему прямо отказались выдать списки архивированных произведений. Надменность и наглость арт-дилера мало помогали делу, и в начале 1939 года он вынужден был признать поражение. Выбор преемника был неожиданным, но, как окажется впоследствии, верным — на место Габерштока Гитлер назначил Ганса Поссе. Новоиспеченный директор музея, похоже, оставил все свои сомнения и готов был беззаветно служить нацистам. К тому же Гитлер сделал ему предложение, от которого было трудно отказаться.

Осенью 1938 года идеи относительно Линца оформились в конкретный план. Особые надежды Гитлер возлагал на галерею, которую мечтал подарить городу. Главным архитектором этого монументального сооружения был назначен Альберт Шпеер. Галерея — или Музей фюрера — станет богатейшей художественной коллекцией в мире. Отбирать работы для коллекции будет особая тайная комиссия, «Cпецпроект Линц» (Sonderauftrag Linz). Гитлер еще в конце 1938 года начал присматриваться к Поссе и в июне 1939-го официально назначил его руководителем спецпроекта.

Затраты на Музей фюрера Гитлер во многом покрывал из собственных средств. Доход от продаж «Майн кампф» составлял до двух миллионов рейхсмарок в год, роялти с продажи почтовых марок с его портретами — еще больше. Все деньги шли в культурный фонд, которым распоряжался глава спецпроекта. Кроме того, Гитлер получал «культурную поддержку» от людей, сделавших себе состояние в нацистской Германии. Например, щедрые пожертвования в фонд поступали от семейства Крупп. Семья промышленников была тесно связана с нацистским режимом, и во время войны на их фабриках работали до 100 000 рабов — военнопленных и заключенных концлагерей.

Поссе и Гитлер оба разделяли страсть и амбиции в отношении «Спецпроекта Линц». Обоих мало интересовали деньги. Гитлер был уверен, что они никогда не иссякнут, Поссе же в них не нуждался, к тому же его профессия никогда не приносила ему больших денег. Главной движущей силой было желание построить культурную империю — чего бы это ни стоило.

Тем временем Габершток, хоть и потерпел неудачу, оказался в очень выгодном положении. На самом деле собирать картины для Гитлера он не хотел — он хотел торговать. А с таким другом, как Поссе, это было проще простого.

Ганс Поссе с головой погрузился в работу. Все дела он вел из своей галереи в Дрездене. Почти каждый день он переписывался с личным секретарем Гитлера Мартином Борманом. В распоряжении Поссе были огромные ресурсы, одно только первое ассигнование составило 10 миллионов рейхсмарок, что сегодня соответствует 30 миллионам евро.