Марракеш. Множество историй в одной или необыкновенная история о приготовлении пастильи

Переулки, примыкающие к базарам, полны ни с чем не сравнимого очарования. Здесь особенно ощутимо нечто исконное, здесь люди всегда рады доброй беседе и, что не так уж часто встречается, открыты и искренни. Каждому здесь оказывают радушный прием, даже если пришелец и не покупает чего-нибудь дорогостоящего.

Возле этих гостеприимных лавочек часто можно видеть худощавых мужчин, толкающих перед собой широкие тачки, на которых высятся целые груды плодов опунции. Продавцы не кричат и не расхваливают свой товар. Чем-то эти торговцы похожи на корабли пустыни – бредущие по узким улочкам мимо людей, к неведомой цели.

В Марокко плоды опунции очень вкусны. Местные жители ловко их надрезают и обычно продают по четыре штуки. Марокканцы любят эти плоды, называемые «аль-хинди» или «индийская смоква». В них масса витаминов, особенно много витамина С. В Марокко опунцию завезли из Мексики.

Сегодня я снова был в риаде. Вот где я действительно «дома»! Мы думали опять поужинать на крыше, но подвела погода: дул ветер, порывистый и сильный, и несколько раз начинался дождь.

На один день, специально чтобы повидаться со мной, в Марракеш приехал мой стародавний друг и коллега Дирк. Похоже, он, как и я, ищет на свете некое особенное место и ежегодно совершает тысячемильные путешествия, несмотря на то что боится летать на самолете – опять-таки общая у нас с ним черта. Очевидно, Дирк еще находится в поиске полюса спокойствия для своей души и пока не определил, где и каким образом может его найти. Несколько дней тому назад он позвонил мне и тогда же решил прилететь в Марракеш всего на один день. Мы не виделись несколько месяцев, хотя оба живем в Берлине.

Поэтому я решил накануне нашего возвращения в Берлин устроить для Дирка и моих близких кулинарное празднество. К нам присоединился также Ахмед, дядя моего докторанта Халида, приехавший из Рабата, где он служит в министерстве финансов. Самия и Аиша радостно дожидались нашего прихода. Очутившись в риаде, мои дети сразу почувствовали себя спокойно и хорошо. Мы ели кускус с нежными тушеными овощами, изюмом и курицей, выложенный высокой пирамидой на большом блюде. Ужинали мы все-таки на крыше риада, так как дождь перестал. Однако потом, как раз когда мы уже расправились с изумительным, хотя и слишком обильно сервированным кускусом, снова хлынул ливень, и мы ушли в дом, где и лакомились прочими изысканными кушаньями.

Чудесно было сегодня читать Дирку некоторые отрывки из этой книги. Он то и дело смахивал слезу, так растрогали его истории, которые я рассказываю. Эта книга и Марракеш стали большим новым шагом в нашем дружеском движении друг к другу. Только тому, кто, не дожидаясь просьб, готов открыть свои тайны и тайны своего сердца, доверяют свои тайны близкие любимые люди. А тот, кто не отваживается раскрыть свое сердце, всегда видит лишь то, что лежит на поверхности – идет ли речь о городе или о каком-то человеке, и всегда узнаёт лишь то, что знает и любой случайный проезжий путешественник.

Только если посвящаешь город в то, что тебя действительно волнует, ты и сам становишься посвященным. Если же этого не происходит, ты навечно остаешься чужаком, причем не играет никакой роли, часто ли ты посещаешь город. Так же и с людьми, и с твоим сердцем. Твое сердце должно пройти посвящение разумом, так как даже сердце способно воспринять и понять не всякое чувство.

Мне вспомнился рассказ Симона, марокканца и жителя Марракеша; девятнадцатилетним пареньком он приехал учиться в Германию и с тех пор уже девять лет как живет в Дортмунде. Он давно ощущает ностальгию по родному Марракешу. Однажды, когда мы вместе ужинали, он заговорил о своем деде. Когда Симон рассказывал, в его темно-карих глазах с длинными ресницами блестели слезы. Это оттого, что он вспомнил, как дед часто рассказывал своей дочери, а позднее и маленькому внуку волнующие истории из своей собственной жизни и из жизни других людей. Я поинтересовался, о чем же были эти истории, но Симон не смог вспомнить ни одной. Однако он запомнил, как завораживали его рассказы деда, запомнил и свое тогдашнее чувство защищенности. Вот по этому чувству он теперь и томится. А еще он тоскует по своим родителям, и у него нет более сильного желания, чем жить с ними вместе. Да, вот это всё и слилось для Симона в слове «Марракеш», а вовсе не знаменитые достопримечательности. Эти вещи недоступны проезжему путешественнику.