Марсельская сказка

Я уселась на кровать, расправила плечи и положила ногу на ногу. В комнате было темно, только скудный свет фонаря проникал через маленькое окно, выходящее на главную улицу. Здесь не было ни комода, ни шкафа. Только кровать, окно, голые стены да дверь в ванную. Я нахмурилась, оглядывая эту непримечательную обстановку.

— Надеюсь, крыс и тараканов здесь нет? — спросила я, подняв взгляд на Реми, который зашёл в ванную и включил свет.

Из-за его спины я не могла разглядеть, что там находится, и когда он повернулся ко мне, то закрыл дверь.

— Простите, мадемуазель, до парижской Плазы нам ещё далеко, — сардонически произнёс он, а я удивлённо воззрилась на него, делая мысленную пометку о том, что этот невежда знает о таком отеле, как парижская Плаза. Ну, конечно! Реми совсем не походит на деревенщину, я это сразу поняла! — Что? Что ты на меня так уставилась?

Я моргнула и, поняв, что очередной мой вопрос выстроит между нами ещё более крепкую стену, лишь покачала головой. Реми закатил глаза и направился к двери.

— Куда ты идёшь?

— Проветриться. У меня от тебя болит голова. Сиди здесь и не высовывайся. Ты все равно валишься с ног, так что спи. Ах да, сумку я оставлю здесь, так что не смей рыться в моих вещах.

— Как мило, — я скривилась, стараясь не смотреть на лежащий на полу саквояж. — Можешь идти на все четыре стороны. Но если среди ночи я почувствую, что ты лезешь в кровать, то познакомишься с худшей версией меня.

Я знала, что он ответит. «Охотно в это верю» или «куда уж хуже», а может, снова обвинит меня во всех смертных грехах, но к моему удивлению, Реми не проронил ни слова и молча вышел за дверь. Сквозь эхо музыки невозможно было расслышать, запер ли он меня здесь, так что мне пришлось встать и схватиться за ручку, толкая дверь от себя. Я выглянула в коридор и с прищуром уставилась на его удаляющийся силуэт. Так странно. Уступил мне кровать. Оставил свою сумку. Не запер меня в номере…

Неужели он превращается в человека?

Глава 13. Веселье

Сон ко мне упрямо не приходил.

Почти осчастливленная уходом Реми, я и подумать не могла, насколько тягостно вдруг окажется остаться наедине с собой. Мысли, воспалённые и яростные, метались в голове, воспоминания оживали перед глазами, и как бы я ни старалась, сдержать всё это под замком в границах своей души и своего разума оказалось задачей не из лёгких. Даже дикая усталость не помогла мне провалиться в сон, и поскольку я упрямо отказывалась горевать о своей судьбе и рыдать в подушку, бесцельно лежать в постели и смотреть в потолок стало занятием весьма утомительным. Я нервно вздохнула, упорно выгоняя из своей головы оглушающий звук выстрела и ощущение липкой руки на своей лодыжке, и встала с кровати. Свет в номере я отказывалась выключать по двум причинам. Во-первых, это притупляло страх того, что кто-то может забраться сюда через окно или выбить дверь, которую я благоразумно заперла со своей стороны. Во-вторых, мне нужно было удостовериться в том, что, воспользовавшись ключом, в номер войдёт именно Реми. Лампочка раздражающе трещала, и за это я была ей благодарна — этот навязчивый звук вкупе с музыкой на первом этаже заглушал мрачные мысли, отвлекал меня от тревожных воспоминаний. Подойдя к маленькой дверце, ведущей в ванную, я вошла внутрь и щёлкнула выключатель. Вторая лампочка затрещала, и я радостно улыбнулась. Да, это действительно помогает.

Но самым, пожалуй, полезным открытием для меня стал маленький будильник, лежащий на дне глубокой полуржавой ванны. Как он оказался здесь? Я забралась в ванну, взяла будильник в руки и, прижав колени к груди, благоговейно прислушалась к размеренному убаюкивающему тиканью. Тик-так. Тик-так. И вот холод и сырость подвала уже казались мне чем-то нереальным, выдуманным, прочитанным в случайной книге. Тик-так, тик-так. Голос Левши сменился на весёлый хохот Шарлотт, кружившейся со мной на маковой поляне за поместьем. Тик-так. И грубые невидимые руки каждого из бестирийских мучителей перестали сжимать мою шею.