Марш Обреченных. Финал

Но хладнокровие Рейвана и Борнаса отрезвляет нас на крутом пятаке у островерхого шпиля. Снова остановка. Снова командир с мрачной решимостью выдвигается к скальному перекату и взбирается на горный холм, с опаской выглядывает на раскинувшийся за горой пейзаж. Исследуя и прицениваясь. Я не выдерживаю, смахиваю с плеча руку Крученя и ползу вслед за десятником, замираю возле его ног, он холодно озирается и переводит внимание на открытую местность снегов и шпилей, а посреди ровная открытая площадка. И я застываю на холодных камнях. Замечаю, как Драконий Позвонок, состоящий из лабиринта горных хребтов и расщелин, уходит в низину и тянется по ней до горизонта… Степь? Где она там степь? Степь до Льдистого океана. Сколько до него еще чесать? Но не вид ровного края меня содрогает и вздергивает изнутри. Ни это! Серебристо-бронзового оттенка высоченный за все и всех шпиль, уходящий к самим небесам, приковывал и парализовал, бросал в холодный пот и в эти страшные морозы. И там, под низкими тучами, кроваво-алый свет из одинокого оконца цитадели. Одинокий и пламенеющий. Так вот почему ее назвали Одноглазой Башней? Кровавый глаз, глядящий на бесконечные массивы льда и снега Свергилля. Утопия! Иного определения не найти.

— День пути, — зашептал мне на ухо Рейван, — если будет сопутствовать нам удача и везение.

Будет! Я точно верил, что будет. Теперь, когда я воочию увидел цель нашей миссии, я нисколечко не отступлю перед нею. Буду крошить когтями гранит, но дойду… до ползу до одноглазого шпиля.

— Надо Рыжика сюда с Борнасом, необходима разведка. Не нравится мне это открытое поле. Надо пронюхать округу.

Я был вполне с ним согласен. Сейчас терять бдительность хуже всего, Рейван уполз раздавать команды, а я безмолвно, с жадностью буравил древний реликт пожирающим взором. Меня больше всего волновало, кто построил такой монумент? И с какой, Аллон побери, целью?

— Вот, господин Алькир, вашими молитвами таки добрались, вы не жалеете ведь, что взяли нас собой? Видите даже такие пропащие люди, как мы, на что-то годимся.

Ласково-холуйский голосок, который невозможно было спутать ни с чьим другим. Его милость Конек отважился высунуть своего носа из тыла и подать о себе знать. И что этой мрази привиделось? Его шкура ничего давно не стоит, пускай радуется, что до сих пор жив.

Я проигнорировал его присутствие, да и что недоноску было отвечать, когда носом чуял неизведанное. Самое интересное — впереди!..

— Спокойно?

— Спокойно, Рейван, спокойно… — с напряжением подтвердил Желудь, его явно нечто тревожило и тяготило, и сказать по правде меня тоже.

Непередаваемое ощущение настороженности отягощало, чуть ли каждого из нас. Цель так близка, но она почему-то пыталась стать для нас недосягаемой? Мне мерещились за каждым поворотом, ложбиной и расщелине западни. Эшелоны гоблинских солдат, шаманов и их исчадий. Твари окружают нас и рубают огнем, а довершают схватку клыки и когти. Ведь нам до сих пор точно неизвестно насколько хитры и коварны властители Свергилля. Вряд ли монстры просто так сдадут нам Одноглазую Башню или даже позволят в нее войти. Неизвестно чем служила дикарям эта громада. Идолом преклонения? Священностью?

Крадучись мы к концу дня приблизились к Одноглазке, она стала единственным пятном на небе и ориентиром нам. Путеводной звездой с гору величиной. Облака серые и низкие, пропускающие бледный и блеклый солнечный свет. Холодный и неестественный. Здесь на Дальнем Свергилле день обрывался очень быстро, и начиналась кромешная ночь. К вечеру пошел снег и Рейван стал переживать, что наша группа может достаточно наследить, а нечисть этим инстинктивно воспользоваться. Но применять магию Желудь не рекомендовал, ссылаясь, что силы нужно беречь до последнего, ведь не знаешь, что тебя могло дожидаться завтра, под стенами башни?

В целом я был с ним согласен, правда, опасался, как бы под цитаделью нас не сомняли в плотный круг и не растрощили поодиночке. Чтобы не поднимать смуту, опасения пришлось оставить при себе.

Но как днем, так и ночью нас поджидало спокойствие и глубокий сон. В последние дни я не мог вспомнить, что мне снилось каждую ночь, чаще просто проваливаясь в бездонные колодцы без сновидений. И поэтому много не досыпал, просыпаясь разбитым и уставшим. Мне чудились в темноте крадущиеся тени и оскаленные пасти монстров. Но с неминуемой поступью смерти я давно свыкся и ждал ее невозмутимо, даже с хладнокровием.