Маршал Конев

После напряжённого боевого дня Конев попросил, чтобы ему натопили сельскую баньку: тут сказалось его деревенское происхождение.

— Русский пар очень полезен, — убеждал он адъютанта Соломахина, — потому как не только бодрость телу придаёт, но и мысли освежает. Люблю с детства париться так, чтобы дух захватило, как умеют париться только у нас, в среднерусских деревнях.

Соломахин с утра обшарил всю деревню, в которой расположился командный пункт штаба фронта. Наконец-то нашёл подходящую, на его, адъютантский, взгляд, баньку, которую на Украине называют «лазня». Нашёл её на подворье старинной семьи, с давних лет проживавшей на этой славянской земле. Жарко, по всем правилам, натопил и теперь докладывал маршалу о готовности бани-лазни, торопил его: если, мол, промедлить, то пар, как утверждает хозяин, будет не такой ядрёный, как по перворазу, и все таинства русской бани потеряют силу и прелесть. Он даже добавил для убедительности от себя: «Банька хороша — пока горяча», перефразировав известное — «куй железо...».

...В тот день утром Конев принимал делегацию польских крестьян. Он терпеливо разъяснял гостям политику советского правительства в отношении Польши.

— Мы не будем создавать никаких своих административных органов на вашей земле, — повторил он. — Это ваше дело. Устанавливайте своё правление, власть Польского комитета национального освобождения. Мы берём на себя лишь функции поддержания надлежащего порядка, несение комендантской службы, охраны своих воинских частей, коммуникаций и складов, борьбы с диверсантами и остатками разбитых немецких войск. Конечно, в чём нужда будет — поможем и вам, гражданским властям. Так что милости просим, приходите с мандатом новой власти. Мы готовы тесно сотрудничать с вами ради общего дела.

Проводив делегацию, Конев с сознанием исполненного долга облегчённо вздохнул, зашёл в отведённую ему для отдыха комнату, прихватил чистое бельё и через несколько минут находился уже в предбаннике. Ощущая через слегка прикрытую дверь своеобразный запах горячего пара, маршал нетерпеливо открыл дверь и шагнул внутрь бани, заполненной густым паром...

Неповторимое, чарующее действие горячего воздуха постепенно возвращало телу силу и молодость, и он с наслаждением поливал себя водой, проворно работал мочалкой. Намылив голову и смыв пену, он почувствовал приятную мягкость редеющих волос. Потом взял ковш, зачерпнул из шайки воду и плеснул её на каменку. Раскалённые камни яростно зашипели, и густые клубы пара взметнулись вверх, наполняя жаром всё пространство бани от пола до потолка. Конев не спеша окунул в горячую воду берёзовый веник и поднялся на полок. Горячий пар хлынул в лёгкие и, казалось, перехватил дыхание. Но Иван Степанович не стал возвращаться на пол и вскоре почувствовал такое облегчение, будто жар, проникнув в тело, удалил из него всё, что мешало организму свободно дышать.

Через некоторое время Конев находился уже в своём рабочем кабинете. Он вернулся к анализу основных этапов завершившейся Львовско-Сандомирской операции, который провёл вчера с генералом Соколовским. При этом они отмечали не только успешные действия наших войск, но и серьёзные промахи в решениях командования, штабов. Ошибки могли бы привести к тяжёлым последствиям. Командующий фронтом и начальник штаба, как говорится, глядя правде в глаза, пришли к мысли, что без глубокого изучения обороны противника проведена была артподготовка. Артиллерия порой била по площадям, а не по конкретным, заранее разведанным целям. А когда стрелковые полки поднялись в атаку, невыявленные и неподавленные вражеские огневые средства ожили, и их пришлось уничтожать уже в ходе наступления, теряя на этом драгоценное время, а главное — людей и боеприпасы. Командующий потом взыскал с кого следует за эти упущения, но боль в сердце за лишние жертвы осталась, и снять её нельзя ничем, так как операция уже ушла в историю. Следует лишь извлечь уроки.

Многое недоработали и разведчики. Прозевали сосредоточение против 38-й армии значительных танковых сил противника, которые потом неожиданно нанесли удар по нашим наступающим войскам, не позволили им развить наметившийся в начале операции успех. Если бы не удары авиации генерала Красовского, сумевшей по приказу командующего фронтом нанести существенный урон выдвигавшимся из глубины обороны немецким танковым колоннам, ещё неизвестно, как повернулось бы дело и сколько людей ещё пришлось бы положить на том рубеже. Конев понимал, что тут и его промахам нет оправдания. Уж он-то, как никто другой, неустанно заботился о разведке, при каждом случае напоминал о ней командующим армиями, командирам корпусов и дивизий, предъявлял к ним должную требовательность. И всё же личная вина за всё недоработки не давала покоя.

Вывод один: по-новому воевать надо. Активнее вести разведку, вовремя и полнее выявлять силы противника, полностью подавлять их, бросать в глубокие тылы врага крупные массы танков. Целые армии!