Маршальский жезл

Шешеня оживился, расправил плечи и, ткнув в мою сторону указательным пальцем, подвел итог:

– Правильно! Потому что они коммунисты и комсомольцы, им по уставу полагается заниматься этим - раз! Они офицеры Советской Армии, и политическое воспитание входит в их обязанность - два, ну и в-третьих, мы живем в коллективе и должны во всем дополнять друг друга! Вот тогда заряды, которые я закладываю в вас, в солдат, будут не разряжаться, а постоянно поднимать накал. Правильно, товарищ Агеев? - весело спросил Шешеня.

Я опять подтвердил, давно уже понимая, что Шешеня доказывает не мне, а самому себе.

– Вот так я и скажу сегодня на партийном собрании. И сошлюсь на вас: солдат Агеев, скажу, со мной полностью согласен!

Шешеня явно шутил, и я в тон ему ответил:

– А если они не поверят, позовите меня, я подтвержу!

И вдруг замполит перестал улыбаться, сказал серьезно:

– Очень хорошо. Партийное собрание будет открытым. Подскажу секретарю комсомольской организации Очкасову, чтобы пригласил комсомольцев.

Я испугался:

– Товарищ старший лейтенант, вы правда хотите, чтоб я выступил?

– А что?

– Я запутаюсь в таких сложностях. Это не по плечу мне…

– Не бойся, говорить буду я, но, если ты поддержишь со своей солдатской позиции, будет очень хорошо!

Шешеня ушел бодрый, будто отдохнул в разговоре со мной. Не знаю, помогу ли я ему на собрании, но рад, что он сейчас повеселел.

Самое беспокойное и хлопотливое время в армейской службе - это канун инспекторской проверки. Белим, красим, стреляем, чистим, подметаем, опять стреляем, украшаем, разрисовываем и снова стреляем. А в паузах между занятиями драим оружие, технику, чиним обмундирование, подгоняем эмблемы, звездочки, подрезаем полы шинелей - все должно быть миллиметр в миллиметр!

Каждый день нас подстригают. Солдату полагается иметь короткую прическу. Что кроется под определением «короткая», каждый командир понимает по-своему. Строимся на обед. Подходит замполит роты Шешеня:

– Старшина, прикажите снять головные уборы.

Май командует:

– Снять головные уборы!

– Прически длинноваты, надо укоротить, - советует Шешеня.

Вечером нас стригут. На следующий день приходит капитан Узлов, глянул на роту, остановился:

– Головные уборы - снять!

Последнее слово произносит резко, чтоб все одновременно и четко выполнили команду. Посмотрел, покачал головой:

– Так не пойдет. Старички уже к увольнению готовятся? Ишь, шевелюры отпустили!

Вечером опять стрижка.

Проходит мимо комбат, качает недовольно головой:

– Волос длинноват.

Опять стрижка. И все же волос мало укорачивается. Потому что стрижем друг друга сами. И только когда, сверкнув оком, коротко бросает старшина Май: «Завтра буду приводить в порядок женихов сам», прически доводятся до нормы.

Перед проверкой меняется распорядок дня: все спешат, все бегают, одно распоряжение наскакивает на другое. Солдаты шутят:

– Поступил приказ: с хаты не вылазь, в доме не сиди и во двор не выходи!

К вечеру едва стоишь на ногах. Отдохнуть бы!… Но не тут-то было! Начинается полоса собраний: взводные, ротные, батальонные, полковые. Причем многие из них надо умножить на два: ротное общее, ротное комсомольское; батальонное общее, батальонное комсомольское, и так далее. Комсомольские собрания чаще всего открытые, приглашают весь личный состав.

В армии понятие «приглашают» своеобразное: если замполит батальона майор Брянцев сказал «приглашаю», для капитана Узлова это слово значит «роте надо быть», для взводного - «быть обязательно», а для старшины Мая: «Выходи строиться! Шагом марш!»

Но это не все: кроме собраний всевозможные маленькие и большие сборы, инструктажи, показные занятия. Кого только не собирают: комсоргов, физоргов, агитаторов, редакторов стенгазет, сержантов, старшин, каптенармусов, санинструкторов, участников художественной самодеятельности, спортсменов, шоферов, поваров!

Телефон не умолкает. Посыльные бегают с книгой приказаний.

– Распишитесь: к пятнадцати ноль-ноль должны быть…

– У нас в это время обед…

– Ничего не знаю, распишитесь!

В таком круговороте как-то умудряются еще сочинять бесконечные отчеты о выполнении учебной программы в целом и по предметам. Я об этом знаю потому, что сам писал эти таблицы и сводки. Нас, несколько солдат с хорошим почерком, дали в помощь замотавшимся писарям.

И вот когда все окончательно запарились, готовы свалиться с ног, вдруг из штаба прилетела оглушительная новость:

– Комиссия приехала!

Ее все ждали. Был определен день и час. Но все равно известие о приезде комиссии падает как снег на голову. Все сокрушаются: «Эх, еще бы денек! Одного дня не хватает!»

Этого дня недостает всегда. Потом будет не хватать одного часа и даже минуты. Затем пойдет нехватка процентов для получения хорошей или удовлетворительной оценки. Даже не процентов, а десятых долей процента.

На эту тему создан свой фольклор. Как и всякий фольклор, солдатский тоже имеет определенную давность. Возможно, он возник еще до войны, живет годы, десятилетия, передается из уст в уста, от одного солдатского поколения к другому. Будут, наверное, и после нас жить эти рассказы. Вот один из них.