Маршрут

— Верю, не верю — что же, стоять и ждать, что ли? Надо делать, что возможно. Жалко, конечно, будет, если оба погибнут, и мать, и теленок… — Мишка быстро замигал, отвернулся.

— Ну что ж, делать так делать… — задумчиво произнес Вася. — Только надо подумать серьезно, как бы это получше образовалось. Пока мы впустую шумим. Как вот, например, веревки продеть?

Да, действительно, как продеть веревки? Ведь туша лосихи вся в грязи, не станешь же в эту грязь нырять.

— Давайте, принесем доску, — предложил Спиридон. — Протянем ее над ямой. Я с доски спущусь Мильке на спину к попробую протащить веревки.

Предложение было тотчас отвергнуто и обсмеяно:

— Ну, ты дал, Спиридон! Во-первых, у тебя руки коротки — продеть веревки, во-вторых, когда ты сядешь ей на спину, она вообще может утонуть, и ты тоже окажешься в грязи. Тебя-то мы, конечно, вытянем, а вот Мильку тогда уже не спасти.

— Внимание! — Ваня Ермошкин вдруг остановился и поднял вверх палец. — Я придумал всемирное изобретение. По продеванию веревок. К их концам надо привязать по небольшой гальке, чтобы они утянули веревки вниз ямы, ниже Милькиного живота. А потом с другой стороны мы просунем под ее круп длинную палку с загнутым наподобие крючка гвоздем, зацепим ею веревку и вытащим сюда. А привязанная галька не даст ей соскользнуть.

Мишка ахнул восхищенно:

— Молоде-ец, Вано! Работают у тебя шарики.

Ермошкин скромно потупился.

— Это мое изобретение номер сто шестьдесят семь. Дома я его опишу и пошлю в изобретательский комитет, чтобы запатентовали. Под названием: «Всемирное изобретение для продевания веревок при спасении крупных представителей живой природы». Это произведет фурор в нашем изобретательском мире.

— Ладно, «фурор»… — Вася взял конец притащенной Петькой веревки, стал его обвязывать вокруг гальки, которую он подобрал тут же, на берегу Кузьвы. — Давайте, торопиться надо, а то скоро ваш комбайнер с ружьем прибежит.

С продеванием веревок пришлось повозиться: яма была тесная, да и боялись поранить гвоздем брюхо лосихи. Ребята намучились, испачкались. Но вот три веревки продеты, и Мишка, схватив одну из них, зычно крикнул:

— А ну, наддали дружно! Эй, дубинушка, ухнем! Зеленая сама пойдет! Чего встали? Берись, ну!

Однако сколько ни бились, сколько ни ухали — лосиха не подалась из ямы ни на сантиметр. Она уже трудно дышала, закатывала глаза. Ребята глядели на нее понуро, стоя вокруг ямы.

— Ждите меня здесь! — сказал вдруг Вася. — Кажется, я что-то придумал. Выйдет, так выйдет, а не выйдет, так… — он махнул рукой и бросился наверх, к домам. Через несколько минут ребята услыхали, как взревел мощный мотор, стоявший возле дома Дарьи Афанасьевны трактор К-701 тронулся с места и медленно пошел по дороге.

11

Кабина трактора была не закрыта. Бабка не видела, как Вася проник туда и сел за руль. Управление для него никакого секрета не составляло: Вася вырос возле машин, ездил на всех тракторах и автомобилях, с какими приходилось иметь дело его отцу. А отец у него был механизатор-универсал, гордость совхоза.

Бабка выскочила на крыльцо, как только завелся двигатель. Закричала, затопала, затрясла кулаками. Даже сбежала вниз и пыталась остановить трактор, цепляясь за колеса, глупая! На самой малой передаче Вася тихонько выехал на дорогу и стал спускаться к речке, притормаживая. Переехав мелкое ее русло, он обогнул яму, остановился и подпятился к ней задним ходом. Вылез из кабины, сделал знак стоящим внизу Милькиным спасателям:

— Цепляй веревки за крюк!

Первым опомнился Мишка, стал вязать петли и крепить их к трактору. Затем Вася крикнул, чтобы все отошли, сел в кабину и начал осторожно выбирать слабину, на самом малом ходу. Вот веревки натянулись, машина будто уперлась, — мотор загудел под нагрузкой густо и ворчливо, — и тихонько, тихонько начала продвигаться вперед. Лосиха закричала, забилась, лосенок в страхе бросился к лесу. Милькина спина сначала приподнялась немного из жижи, потом лосиху перевернуло на бок и потащило к покатому краю ямы. Когда лосиха оказалась на сухом месте, Вася сдал назад, ребята бросились отцеплять веревки.

Командир следопытов погнал трактор обратно. Поставил его на старое место, заглушил мотор и тогда уж предстал пред разъяренные очи Феодаловой бабушки:

— Ах ты, озорник! Кто тебе разрешил машину трогать? Ты на ней работаешь? У тебя права есть? Вот я скажу Николе-то, что вы тут делали, безобразники максимовские! Трактор угнали, зимогоры! Он, Никола-то, тебя найдет, нащелкает, будешь знать, как на чужой механизм садиться! Он у нас строгий мужик, так что берегись.

— Жалуйся, жалуйся своему Николе… — проворчал Вася, спрыгнув на землю. Ему тоже было не по себе: угонять чужую технику — дело нешуточное, за это по головке не гладят. Но что им оставалось делать? Ведь другого выхода не было!

— Эй, вернись! — грозно крикнула бабка и бросила вслед Васе Мишкины штаны. — До коленок вот зашила, а больше не буду! Потому что вы безобразничаете!