Марсиане

— Спасибо! — сказала Таня и, посмотрев на парня, покраснела — парень был красив и похож на актера, которого недавно показывали по телевизору.

— Пустяки… — ответил парень. — Может, проводить надо? Тебе куда?

— Вообще–то я так… — ответила Таня. — Я вообще–то не домой сейчас. Я…

— А! — сказал парень и внимательно оглянул Таню. — Просто прогуливаешься?

— Н–нет... Я шла… В общем, я в магазин шла.

Она сказала так, потому что глаза ее уперлись в знакомую вывеску гастронома.

— Ну так давай, заходи! — улыбнулся парень. — Я подожду.

— Но я надолго!

— Я подожду.

Таня пожала плечами и вошла в гастроном. Пройдя мимо бакалейного прилавка по пустому залу, она оглянулась. Высокий молодой человек стоял на улице и через окно наблюдал за нею. Таня улыбнулась и прошла в следующий зал. Здесь тоже было пусто, и Таня, гордо подняв голову, красиво зашагала по мраморному полу, с удовольствием думая, как смотрит сейчас на нее новый знакомый. Правда, Таня еще не решила, будет или нет знакомиться с ним дальше. Может быть, просто купит шоколадку и выйдет из магазина, даже не заметив его.

Хотя нет. Наверняка он увяжется следом. Но это даже и лучше. Она пройдет рядом с ним до дома, а там скажет: «Спасибо. До свидания». И — сразу к себе. Да.

Так, пожалуй, будет еще лучше, а по дороге она успеет внимательно рассмотреть его и, может быть, даст ему свой телефон. Рабочий, разумеется…

Таня и дальше бы шла так же красиво, как шла, и думала бы о высоком парне, но в мясном отделе на нее налетела толстая, как капустный кочан, бабка.

— А осторожнее нельзя?! — воскликнула Таня, Эта дура толкнула ее и чуть не поломала каблук.

— Смотри сама, куда ходишь!

— Я должна смотреть?! — возмутилась Таня, но не договорила. В сетке она увидела вдруг сосиски.

— Где брали?!

— Там! В молочном выкинули.

Позабыв про все, Таня бросилась в молочный отдел.

Сосиски только что выкинули, но очередь у кассы растянулась уже на весь зал.

— Кто последний? — спросила Таня.

Наконец ей указали на женщину с ребенком, и Таня сразу пристроилась за нею, а потом оглянулась на прилавок. Слава богу, сосисок, кажется, хватит.

Впрочем, тут же Таня вспомнила о высоком молодом парне, который ждет ее на улице. Она взглянула на окно. Ну вот. Этот дылда, наверное, шел следом за нею вдоль витрины и видел, как столкнулась она с толстой теткой, как бежала потом сломя голову в молочный отдел, как суетилась, отыскивая конец очереди! Ну, конечно же, он видел, раз шел за нею. Ну и пусть! Пусть он теперь дожидается… Таня закусила губы и повернулась к кассе.

В кассе работала старуха, что жила этажом ниже — прямо под Таниной квартирой. Все соседки в подъезде удивлялись, как это она в свои семьдесят четыре года еще умудряется работать кассиршей. Таня тоже удивлялась. Старуха и по улице–то двигалась с трудом, а работу не бросала. И ладно бы, если сторожихой работала, а то ведь кассиршей! Да через ее руки только за день, наверное, десятки тысяч проходят! Б–р–р! Неприятная все–таки старуха. Нос крючком, а глазки остренькие — колющие. Таня всегда пугалась, когда встречалась со старухой на лестнице. Так посмотрит, словно насквозь видит — даже внутри холодно делается…

Когда впереди Тани перед кассой осталась только женщина с ребенком, раздался крик продавщицы:

— Касса! Сосиски не пробивать!

— Ну, пожалуйста! — умоляюще сказала женщина с ребенком, что стояла перед Таней. — Нам всего килограмм.

Старуха–кассирша уже собиралась загородить счетами окошечко от докучливых просьб, но тут взгляд ее зацепился за Таню. Таня, словно ища защиты, оглянулась на окно, где всего минуту назад видела своего молодого человека. Его не было там.

Кассирша тоже оглянулась на окно и — уж лучше бы она не улыбалась — оскалила свои похожие на клыки зубы.

Она отложила назад счеты, и касса снова застрекотала под ударами костлявых пальцев.

— Сколько? — спросила старуха, обращаясь к Тане. Женщина с ребенком, сжимая в руке чек и счастливо улыбаясь, уже спешила к прилавку.

— Три килограмма… — еле слышно проговорила Таня.

Старуха выбросила серый чек с едва различимыми на нем цифрами и решительно отгородилась счетами от поникшей очереди.

— Спасибо… — через эти счеты сказала Таня и поплелась к прилавку.

Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы сосисок не хватило. Вот тогда бы она вернулась к кассе, бросила бы на черное блюдечко этот чек и сказала бы:

— Чего вы пробиваете, раз нету уже у вас ничего! Шли бы домой спать. И магазин бы закрыли свой!

Да–да! Именно так она и сказала бы. Но хотя она и решила сказать так, уже через несколько мгновений начала считать: хватит или не хватит сосисок. Продавщица откидывала к выходу в подсобку пустые пластмассовые ящики. Синяя гора их быстро росла.

Тем не менее сосисок не хватило.

— Я же говорила, касса, сосиски не пробивать! — отчаянно крикнула продавщица и вытащила откуда–то из–под прилавка полупустой ящик.

— Я уже давно ничего не пробиваю! — отвечала из кассы горбоносая старуха.

— Нате! Нате! Забирайте все! — ожесточенно сказала продавщица. — Еще кто с чеками? Все?

— Я! — сказала Таня.

Она и забрала оставшиеся сосиски.