Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

Он ничего мне не ответил, но я и сама поняла зачем. Кто-то хотел взорвать «Трезубец», угробить всех пассажиров: и стариков, и детишек, и экипаж – словом, всех. И не ради страховки, как об этом пишут в детективных книжонках. На уроке экономики в школе нам объяснили, что на такой выходке не разбогатеешь: Ллойд страхует корабли только в пределах их действительной стоимости.

Тогда зачем же?

Чтобы корабль не попал на Венеру?

Но «Трезубец» ходил к Венере десятки раз…

Скорее всего, чтобы кто-то из пассажиров этого рейса не попал на Венеру. Или на Луну.

Кто?

Ясно, что не Подкейн Фрайз. Я недостаточно важная персона, разве что в собственных глазах.

Потом мы с дядей Томом два часа кряду обыскивали номер. Мы ничего не нашли, да я и не надеялась. Если бомба все-таки была – а я все еще не могла в это поверить – и если Кларк унес ее с корабля, он не стал бы прятать ее в отеле. К его услугам был огромный город и масса времени, чтобы замаскировать бомбу под вазу с цветами или под что угодно.

Напоследок мы обыскали комнату Кларка, исходя из предположения, что там он станет что-то прятать в последнюю очередь. Начали мы вместе, а заканчивать пришлось одному дяде Тому: стоило мне дотронуться до вещей брата, как я разревелась, и дядя отослал меня отлежаться.

К тому времени, когда он сдался, я уже проревелась и даже придумала кое-что.

– Может, стоит послать за счетчиком Гейгера? – предложила я.

Дядя Том устало опустился в кресло и покачал головой:

– Мы ведь не бомбу ищем, девочка.

– А что же?!

– Вовсе не бомбу. Если бы мы нашли ее, это только подтвердило бы, что Кларк сказал тебе правду, а я уже принял это в качестве гипотезы. Потому что… Видишь ли, девочка, я знаю об этом деле больше, чем рассказал тебе… и я знаю, насколько оно серьезно для некоторых людей и как далеко они могут зайти. Политика – это не игра и не дурная шутка, как думают некоторые. Сама война – всего лишь продолжение политики другими средствами… поэтому я не вижу ничего удивительного, когда в политике появляется бомба: бомбы уже использовались в политике и сотни, и тысячи раз. Нет, Подди, мы ищем не бомбу, а человека – человека, которого ты видела на Деймосе в течение пары секунд. Даже, пожалуй, не этого человека, а его хозяина. Полагаю, это кто-то из аппарата президента, кто-то, кому он доверяет.

– Господи! – воскликнула я. – Ну что мне стоило рассмотреть его получше и запомнить!

– Не расстраивайся, лапушка. У тебя не было причин пялиться на этого типа и запоминать его. А вот Кларк, должно быть, хорошо его запомнил. Если… когда Кларк вернется на Марс, мы попросим его просмотреть личные дела сотрудников президента и фотографии для выездных виз за последние десять лет, если потребуется. Мы непременно найдем этого типа, а через него выйдем на другого, которому президент совершенно напрасно доверяет. – Дядя Том вдруг преобразился в свирепого дикого маори. – И тогда я сам им займусь. Вот тут-то мы и посмотрим, кто кого переиграл. – Он широко улыбнулся и добавил: – А теперь Подди должна поспать. В последнее время, со всеми этими танцами, ты ложилась поздно, а ведь сейчас нам нужно быть в хорошей форме.

– Мм… а сколько сейчас времени в Марсополисе?

– Двадцать часов семнадцать минут, – ответил дядя Том, взглянув на марсианские часы. – Надеюсь, ты не собираешься звонить родителям?

– Боже упаси! Я им ни словечка не скажу, если… пока не вернется Кларк. Да и тогда, мне кажется, лучше будет помалкивать. Но ведь сейчас всего двадцать часов с небольшим, то есть еще не поздно, если считать по-нашему. А спать мне не хочется. Подожду, пока ляжешь ты.

– Я, может быть, совсем не лягу.

– Вот и хорошо. Посидим вместе.

– Ладно, Подди, – мягко ответил он и подмигнул. – Человек не может повзрослеть по-настоящему, если не проведет без сна хотя бы одну бесконечную ночь.

Мы долго сидели и молчали. Все уже было сказано, не стоило повторяться и бередить раны.

– Дядя Том, – попросила я наконец, – расскажи мне «Сказку о Подди»…

– Это в твоем-то возрасте?

– Ну пожалуйста. – Я бухнулась к нему на колени. – Мне очень нужно посидеть у тебя на коленях и еще разок услышать эту сказку.

– Ладно, – согласился он и обнял меня за плечи. – Давным-давно, когда мир был совсем молодым, в самом счастливом городе жила-поживала маленькая девочка, и звали ее Подди. Больше всего она походила на часы. «Тик-тик-тик», – говорили ее каблучки, «тик-тик-тик», – вторили им вязальные спицы, и так же неустанно тикал ее маленький, но шустрый ум. Волосы ее цветом напоминали весенние лютики, глаза походили на солнце, если смотреть на него сквозь весенние потоки, когда из каналов уходит лед. Ее носик еще не решил, какую форму принять, а ротик был полон вопросительных знаков. Весь мир был для нее сюрпризом, и она не замечала в нем ничего плохого. И вот однажды…

– Но я уже не маленькая, – прервала я дядю Тома, – и не верю, что мир когда-то был молод.

– Вот тебе платок, – ответил он, – вытри нос. Я ни разу не смог рассказать тебе эту сказку до конца: ты засыпала раньше. А кончается она чудом.

– Настоящим чудом?