Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

– В том конце крыши выломана ставня и пыль потревожена. Я думаю, он пробрался через чердак, спустился в вашу спальню и убежал.

– Святые и дьяволы! Меня могли убить в собственной постели. И это защита нашей полиции?

– Вы же не пострадали… И все-таки я посоветовал бы вам починить ставню, иначе у вас поселятся змеи и прочие их родственники. – Он помолчал и продолжил: – Мне думается, он хотел отсидеться где-нибудь в этом районе, но понял, что это опасно, и вернулся в развалины. Что ж, если так, мы, конечно же, выкурим его оттуда еще до вечера.

– Вы полагаете, я смогу спокойно ложиться в свою постель?

– Полагаешь, ему нужна старая кошелка, вроде тебя?

– Фи, как грубо! А я-то собиралась предложить вам промыть горло от пыли.

– Да? Ну что ж, идемте на кухню и обсудим это. Быть может, я не прав.

Торби услышал, как они уходят и уносят лестницу. Наконец он осмелился снова дышать.

Вскоре Мамаша Шаум вернулась и, ворча, откинула крышку:

– Можешь размять ноги. Но будь готов сигануть обратно. Три пинты моего лучшего пива! Тоже мне полицейские!

Глава 6

Шкипер «Сису» появился в тот же вечер. Капитан Крауза был высоким, красивым и крепким мужчиной; озабоченное выражение лица и жесткая складка у рта говорили о привычке командовать и нести на своих плечах бремя ответственности. Он был явно зол на себя и на того человека, который осмелился оторвать его от повседневных забот из-за какой-то глупости. Капитан бесцеремонно оглядел Торби с ног до головы:

– Так что, матушка Шаум, это и есть тот человек, который говорил, будто у него ко мне срочное дело?

Капитан изъяснялся на языке торговцев Девяти миров, жаргонном варианте саргонезского, лишенном склонений и спряжений и имевшем чисто рудиментарный позиционный синтаксис. Но Торби понимал это наречие. Он ответил:

– Если вы – капитан Фьялар Крауза, то у меня есть к вам послание, благородный господин.

– Не называй меня «благородным господином». Да, я и есть капитан Крауза.

– Да, благор… то есть я хотел сказать, да, капитан.

– Если у тебя есть что сказать, то я слушаю.

– Да, капитан. – И Торби принялся излагать послание Баслима на языке Суоми: – «Капитану Фьялару Краузе, шкиперу звездолета „Сису“, от Баслима Калеки. Приветствую тебя, мой старый друг! Я передаю привет также твоей семье, клану и всей родне. Свидетельствую мое уважение твоей достопочтенной матери. Я говорю устами своего приемного сына. Он не понимает финского; я обращаюсь к тебе в частном порядке. Когда ты получишь это послание, меня уже не будет в живых…»

Крауза, уже начавший улыбаться, вдруг вскрикнул от изумления. Торби умолк.

– Что он говорит? – вмешалась Мамаша Шаум. – Что это за язык?

– Это мой язык, – отмахнулся Крауза. – Так это правда? То, что говорит мальчишка?

– Какая правда? Откуда мне знать? Я не понимаю эту трескотню.

– О! Прошу прощения! Он говорит, что старый нищий, который болтался на площади и называл себя Баслимом, умер. Это правда?

– Ага! Конечно это правда. Я сама могла сказать вам, кабы знала, что вам интересно. Все знают о том, что он мертв.

– Похоже, все, кроме меня. А что с ним случилось?

– Его укоротили.

– Укоротили? За что?

Она пожала плечами:

– Почем мне знать? Ходят слухи, что он не то отравился, не то сделал еще что-то. В общем, убил себя сам, чтобы не попасть к ним на допрос. Но я не знаю наверняка. Я всего лишь бедная старая женщина, стараюсь жить честно, а цены с каждым днем растут… Полиция Саргона не делится со мной своими секретами.

– Но если… впрочем, не важно. Он обвел их вокруг пальца? Это очень на него похоже. – Крауза обернулся к Торби. – Ну что ж, продолжай, закончи свое послание.

Прерванный на полуслове, Торби был вынужден вернуться к самому началу.

Крауза с нетерпением дождался, пока мальчик дошел до слов «…уже не будет в живых. Мой сын – это все, что у меня было, и я доверяю его твоим заботам. Прошу тебя помочь ему и воспитать его, как это сделал бы я. Я хотел бы, чтобы ты при первой же возможности передал мальчика капитану какого-либо военного корабля гвардии Гегемонии. Скажи, что он – похищенный гражданин Гегемонии и что ему нужно помочь в поисках семьи. Если они возьмутся за дело как следует, то смогут установить его личность и вернуть парня родным. В остальном всецело полагаюсь на твой опыт. Я велел ему слушаться тебя и полагаю, что он будет это делать. Он хороший мальчик, разумеется со скидкой на возраст и житейский опыт, и я с легким сердцем доверяю его тебе. А теперь я должен уйти. Я прожил долгую и богатую событиями жизнь и вполне доволен ею. Прощай».

Капитан закусил губу, и на его лице появилось такое выражение, будто он с трудом сдерживает слезы. Наконец он хрипло произнес:

– Все ясно. Что ж, парень, ты готов?

– Сэр?

– Я забираю тебя с собой. Или Баслим тебе не сказал?

– Нет, сэр. Но он велел мне делать все, что вы скажете. Я должен пойти с вами?

– Да. Как скоро ты сможешь отправиться в путь?

Торби сглотнул:

– Хоть сейчас, сэр.