Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

Торби спустился в люк, уцепившись пальцами за его края, потом прыгнул и сжался в комок, стараясь не шуметь.

Человек уже сидел на постели, нацелив на него пистолет.

– Долго же тебя пришлось ждать, – произнес женский голос. – Уже целый час слушаю, как ты там скребешься.

– Матушка Шаум! Не стреляйте!

Она подалась вперед, всматриваясь в мальчика:

– Мальчишка Баслима. – Женщина тряхнула головой. – Да, парень, видочек у тебя… и от тебя пахнет жареным, как от горящего матраса… Зачем ты сюда забрался?

– Мне больше некуда идти.

Она нахмурилась:

– Я полагаю, это комплимент… хотя лично я предпочла бы заразиться проказой. – Она вылезла из постели в одной ночной рубашке и, прошлепав босыми ступнями к окну, выглянула наружу. – Ищейки здесь, ищейки там… ищейки обнюхивают каждый угол и распугивают моих клиентов… Ты, парень, наделал больше переполоху, чем те бунты на заводах. Почему бы тебе сразу не покончить с собой?

– Вы не спрячете меня, матушка?

– Кто сказал, что не спрячу? Я никогда еще никого не закладывала. Но я вовсе не обязана радоваться этому. – Она сердито посмотрела на мальчика. – Когда ты ел в последний раз?

– Э-э-э… Не помню.

– Сейчас соберу чего-нибудь… полагаю, заплатить ты не сможешь? – Она бросила на Торби колючий взгляд.

– Я не голоден. Матушка, вы не знаете, «Сису» еще в порту?

– Что? Не знаю. Впрочем, знаю; да, он еще здесь, вечером ко мне заходили двое мальчиков из экипажа. А зачем тебе?

– Я должен передать шкиперу послание. Я должен с ним встретиться. Обязательно!

Мамаша Шаум издала полный отчаяния стон:

– Он вламывается в дом порядочной женщины, будит ее посреди ночи, он валится ей на голову, рискуя ее жизнью, здоровьем и лицензией. Он весь грязный, ободранный и весь в крови, и он, конечно же, изгадит мои чистые полотенца, а ведь цены в прачечной еще те! Он голодный и не может заплатить за еду… И после всего этого он еще смеет нагло требовать, чтобы я бегала по его поручениям!

– Я не голоден… и меня вовсе не волнует, дадут мне помыться или нет. Но я должен увидеться с капитаном Краузой.

– Будь любезен, не командуй в моей собственной спальне. Насколько я знаю старого мошенника, с которым ты жил, он избаловал тебя и недостаточно часто лупил. Тебе придется подождать, пока не придет кто-нибудь с «Сису», чтобы я могла передать весточку капитану. – Она повернулась к двери. – Вода в кувшине, полотенце – на вешалке. Давай отмывайся!

Мамаша Шаум вышла.

Умывшись, Торби почувствовал себя лучше. На туалетном столике нашелся заживляющий порошок, и он обработал свои царапины. Шаум вернулась и положила перед Торби солидный кусок мяса между двумя ломтями хлеба, поставила кувшин молока и, ни слова не говоря, вышла из комнаты. Торби и мысли не допускал, что сможет есть после смерти папы, но теперь у него вновь разыгрался аппетит. Встреча с Мамашей Шаум успокоила мальчика.

Хозяйка вернулась:

– Дожевывай и прячься. Ходят слухи, что полиция собирается обыскать каждый дом.

– Да? Тогда мне пора сматываться.

– Заткнись и делай то, что я говорю. Прячься.

– Куда?

– Сюда, – ответила она, указывая пальцем.

В углу был встроенный в стену шкафчик с пуфиком наверху. Главным его недостатком были размеры. Шириной он был с человеческое туловище, но высота его составляла лишь треть роста взрослого мужчины.

– Сюда? Вряд ли я туда втиснусь.

– То же самое подумают и сыщики. Давай быстрее. – Она откинула крышку, вытащила какое-то барахло и приподняла заднюю стенку шкафчика. В стене открылось отверстие, ведущее в смежную комнату. – Суй туда ноги и не воображай, что ты первый, кто здесь прячется.

Торби влез в шкафчик и, просунув ноги в отверстие, лег на спину; опущенная крышка была в нескольких сантиметрах от его лица. Мамаша Шаум набросала сверху тряпья.

– Как ты там?

– Все в порядке. Матушка, а он правда мертв?

Ее голос смягчился.

– Да, малыш. Это очень печально.

– Вы уверены?

– Поначалу я тоже сомневалась, зная старика. И решила прогуляться к пилонам, убедиться. Это он. И знаешь, что я тебе скажу? У него на лице улыбка, будто он, как всегда, перехитрил их… Да так оно и есть. Они ох как не любят, когда человек умирает до допроса. – Она опять вздохнула. – Поплачь сейчас, если хочешь, но только тихо. Услышишь кого-нибудь – молчи.

Крышка захлопнулась. Торби боялся задохнуться, но через некоторое время понял, что в шкафчике были дыры для вентиляции. Воздуха не хватало, но дышать было можно. Он повернул голову, чтобы наваленная сверху одежда не давила на нос.

Потом он немного поплакал и уснул.

Его разбудили шаги и голоса, раздавшиеся очень вовремя: спросонья он едва не сел в своем укрытии. Крышка над ним приподнялась и вновь захлопнулась, оглушив его; мужской голос сказал:

– В этой комнате пусто, сержант!

– Посмотрим! – Торби узнал голос Подди. – Ты забыл про чердак. Давай лестницу.

– Там ничего нет, – сказала Мамаша Шаум. – Наверху ничего, кроме воздуха, сержант.

– Я сказал: «посмотрим».

И через несколько минут добавил:

– Дай-ка фонарик… Хм… вы правы, Мамаша… Но он здесь был!

– Что?