Марсианские истории

— Бывают несчастные случаи, — ответил Чек, — когда погибают все короли в рое. Тогда мы идем в соседний рой и берем у них короля.

— Значит, все вы — дети Лууда? — спросила она.

— Некоторые из нас произошли из яиц предшествующего короля, которого тоже звали Луудом. Но этот Лууд живет уже давно, и в живых мало уже осталось потомков его предшественника.

— Долго ли вы живете? — спросила Тара.

— Очень долго.

— А рикоры?

— Нет, рикор живет не более десяти лет, — сказал он, — пока остается сильным и полезным. Когда они не могут больше служить нам по возрасту или болезни, мы оставляем их на полях и ночью их съедают бенсы.

— Как ужасно! — воскликнула девушка.

— Ужасно!? — повторил он. — Не вижу в этом ничего ужасного. Рикоры — всего лишь безмозглое мясо. Они не видят, не слышат, не чувствуют. Они могут двигаться только с нами. Если мы не принесем им пищу, они умрут с голоду. Они наделены мыслью меньше, чем наши доспехи. Все, что могут делать они для себя, это взять пищу из кормушки и положить в рот. Но с нами — вот посмотри, — и он гордо указал на прекрасную фигуру, которую увенчивал, полную жизни, энергии, чувств.

— Как вы это делаете? — спросила Тара Гелиум. — Я не понимаю.

— Я покажу тебе, — сказал он и лег на пол. Затем отделился от тела, которое осталось лежать, подобно неодушевленному предмету. На своих паучьих лапках он подошел к девушке. — Смотри: видишь это? — и он показал ей пучок щупалец в задней части головы. — Рядом со ртом рикора есть отверстие, в которое выходит позвоночник. Через это отверстие я прикасаюсь щупальцами к спинному мозгу рикора. И немедленно начинаю контролировать каждую мышцу тела рикора, оно становится моим телом, я владею им, как ты владеешь своим. Я чувствую то, что чувствовал бы рикор, если бы у него была голова и мозг. Если он ранен, я страдаю вместе с ним, пока я связан с ним. Но если рикор ранен или заболел, мы оставляем его и берем другого. Точно так же мы ощущаем и физическое удовольствие. Когда твое тело станет изнуренным, ты сравнительно бесполезен. Если телу больно, и ты болен. Если оно убито, ты умираешь. Ты раб глупой массы мяса, костей и крови. В твоем теле не больше удивительного, чем в теле бенса. Только твой мозг делает тебя выше бенса, но твой мозг непрерывно связан с телом. У нас совсем не так. У нас мозг — это все. Девяносто процентов нашего веса составляет мозг. У нас лишь простейшие жизненные органы, мы не нуждаемся в совершенных и сложных системах мышц нервов, мяса и костей. У нас нет легких, так как не нужен воздух. Далеко внизу, где нет дороги рикорам, раскинулась сеть наших ходов, где происходит истинная жизнь калданов. Там дышащие воздухом рикоры погибли бы, как погибла бы и ты. Там мы запасаем огромное количество пищи в герметически замурованных помещениях. Мы делаем это для будущего. Глубоко под землей есть вода, которая сохранится и тогда, когда она на поверхности исчезнет на много веков. Мы готовимся ко времени, которое обязательно придет — время, когда исчезнут последние остатки атмосферы Барсума, когда исчезнет вода и пища. Мы для этого и готовимся, ибо не должно исчезнуть с лица планеты ее удивительнейшее из созданий — совершенный мозг.

— Но какой цели вы будете служить, когда придет это время? — спросила девушка.

— Ты не понимаешь, — ответил он, — для твоего разума это слишком трудно, но я постараюсь объяснить. Барсум, его луны, солнце, звезды — все создано с единой целью. С начала времени природа энергично работала над осуществлением этой цели. Сначала появилась жизнь, но она была лишена мозга — разума. Постепенно возникли зачатки нервной системы, она развивалась, эволюция продолжалась. Мозг становился больше и сильнее. В нас ты видишь высшее достижение природы. Среди нас есть такие, которые верят, что мы разовьемся в сверхрасу, в супермозг. Исчезнут лапы, клешни и прочие жизненные органы. Будущие калданы будут представлять собой сплошной мозг, глухой, немой и слепой, который будет лежать замурованный в подземном склепе, где почти ничто не помешает его вечным мыслям.

— Вы думаете, он будет только лежать и думать? — воскликнула Тара Гелиум.

— Только это! — воскликнул он. Может ли быть что-нибудь чудеснее?

— Да, — ответила девушка, и я могу представить себе множество более чудесных занятий.

VI. В объятиях ужаса