Читаем Мартиролог. Дневники полностью

Перечитал Кастанеду: «Уроки Дона Хуана». Замечательная книга! И очень правдивая, потому что 1) мир совсем не такой, как нам он представляется, и 2) он вполне может стать другим при определенных условиях.

28 января

А что если развить «Сталкера» в следующей картине — с теми же актерами? Сталкер начинает насильно тащить людей в Комнату и превращается в «жреца» и фашиста. «За уши к счастью». А есть ли путь такой — «за уши к счастью»? Вл[адимир] Ул[ьянов]? Шарик? Как рождаются потрясатели основ (?). Во всем этом есть, безусловно, смысл. Надо подумать.

6 февраля

Были у Тонино. Ужин с важным чиновником с итальянского телевидения. Писатель, драматург. Ему нравится Тонино. Рассказал, что Лапин (!?) не против послать меня в Италию, сделать «Путешествие по Италии» (я — итальянцам. А какой-то итальянец — нам в СССР). Лапин — неожиданный ход! Совершенно независимо от Ермаша! Тем более, что Ермаш и Лапин находятся в конфликте. Очень может быть, что и выйдет.


Видел Сизова — он сказал, что с Италией все будет в порядке. С премьерой в Италии «Зеркала» — тоже. Даже «Сталкера» надо будет выставить на Московском фестивале. Только скорей кончать картину. Чувствую, в чем дело:

1. Не дать картину в Канн.

2. Заставить делать поправки. (Сизов уже спрашивал — ясно ли, где происходит действие?)

3. И в результате не пустить в Италию.

(А если теперь через Лапина?)

Я выяснил (через Княжинского), что «картину покупает» Гамбаров-Шамье Интеральянц ГмбХ (ФРГ). Эти сведения идут от чиновника «Совинфильма» Сурикова. Все ясно! Значит, картина уже продана!

Рассказ (или эпизод NB). Люди осваиваются на новом месте и начинают жизнь в нескольких домах, выстроенных неподалеку друг от друга. И неожиданно кто-то умирает. Кладбища нет. Не хоронить же покойника в чистом поле! Не может быть кладбища из одной могилы! Невозможно бросить усопшего одного. Не среди таких же мертвых, а одного! И покойника хоронят около дома — в палисаднике, под окнами.

10 февраля

Боже! Чувствую приближение Твое. Чувствую руку Твою на затылке моем. Потому что хочу видеть Твой мир, каким Ты его создал, и Людей Твоих, какими Ты стараешься сделать их. Люблю Тебя, Господи, и ничего не хочу от Тебя больше. Принимаю всё Твоё, и только тяжесть злобы моей, грехов моих, темнота низменной души моей не дают мне быть достойным рабом Твоим, Господи! Помоги, Господи, и прости!

Образ — это впечатление от Истины, на которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами.


Кажется, действительно, «Сталкер» будет моим лучшим фильмом. Это приятно, не более. Вернее, это придает уверенности. Это вовсе не значит, что я высокого мнения о своих картинах. Мне они не нравятся — в них много суетливости, преходящего, ложного. (В «Сталкере» этого меньше всего.) Просто другие делают картины во много раз хуже. Может быть, это гордыня? Может быть. Но раньше это правда.


Я должен моего отца познакомить с Тонино. В понедельник с утра отправлю кого-нибудь в Переделкино.

Великое счастье — ощущать присутствие Господа.

«Доктор Фаустус», может быть, не такая уж плохая тема. Ливеркюн — фигура очень и очень понятная.

Сложности с музыкой.

Роднит ли Т. Манна с Достоевским что-либо? Безбожие. Может быть… Только оно у них разное.

(12.II): Манн слишком «много понимает» о Боге, а Достоевским хочет, но не может верить в Бога, — орган атрофировался.

12 февраля

(Перенести в «Путешествие по Италии»[5].)

Был у Тони[но]. Рассказал ему сюжет (NB).

Человек, писатель, достигший высших духовных сфер, готовый к смерти, интеллектуал, честный, добрый человек. Одинокий, презревший успех и суету, в один прекрасный день посмотрел в зеркало и заметил на своем лице следы страшной болезни: проказы. Он год проводит в ожидании момента, когда проявится болезнь явно. Через год ему говорят (авторитеты, врачи, что он здоров. Он возвращается домой, где все покрыто пылью.

Пачка истлевшей бумаги, в которую проваливается карандаш, когда он хочет что-то написать.

— Ничего! — говорит он хрипло.

— Ничего, — повторяет он громко своему живому отражению в зеркале, чтобы удостовериться, что он еще жив.

Но он уже пуст. Пуст, как кокон, из которого бабочка уже выпорхнула. И он понимает, что самый великий грех — гордыня. Ибо он вообразил в свое время, что достиг духовных вершин, в то время как сейчас он не более как ничтожество: осознание смерти, через болезнь, опустошило его.

Он открывает Библию и читает: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их…»

— Сначала было слово, — говорит этот несчастный.

22 февраля

Это таблицы для определения кривых биоциклов (Яп.):

На днях познакомился (через Наумова) с Сафоновым Вл. Ив, автором книги (неизданной) «Нить Ариадны», которая v меня будет (он обещал). Он диагност (и по фотографиям тоже) и целитель. По фотографиям он определил, что

У Ларисы:

1. Поражена правая часть головы (пространство вокруг правого глаза.)

2. Урологическая зона (как он выразился, «Бермудский треугольник»).

3. Правое бедро (я об этом не знал. Оказалось правдой).

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное