Читаем Мартиролог. Дневники полностью

У Ольги:

1. Лобная часть головы (мы ничего не знаем).

2. Область сердца.

У Дака:

1. Задние ноги (знаем).

2. Печень (не знаем. Все после чумки?).

Март 1979

5 марта

Вчера было выступление в Кинолектории (Бюро пропаганды) об актерской проблеме. Выступил вместе с Тереховой. По-моему, сказал что-то лишнее. Во всяком случае, директор (полковник КГБ) предупредил меня о будущих выступлениях — так, мол, не надо — упоминать МК партии всуе и критиков ругать тоже не надо. Кто-то из зрителей:

«Пожалуйста, расскажите немного о себе. Вы — великий художник-философ. „Андрей Рублев“ — не с чем его сравнивать. Благодарю Вас!»

14 марта

Было выступление в клубе завода «Подшипник» перед фильмом «Зеркало». Был почти скандал. Вот образчики некоторых вопросов:

«Андрей Арсеньевич! В Вашем фильме „Зеркало“ звучат стихи отца Вашего Арсения Тарковского. Прекрасные стихи! Продолжится ли это удачное содружество в Ваших будущих фильмах? Низкий Вам поклон за Ваши Прекрасные Творения».

«Андрей Арсеньевич! Будет ли расширяться прокат Зеркала?»

«Расскажите, пожалуйста, о Вашем отце и его стихах».

«Андрей Арсеньевич! Скажите, пожалуйста, как Ваш отец относится к Вашим картинам. Расскажите, пожалуйста, о работе над Сталкером».

«От всей души желаю творческих успехов. Ю. Лапин».

«Андрей Арсеньевич, мне кажется, что Ваше творчество сходно с художником Ильей Глазуновым. Если я Вас правильно понял, Вас волнует одна тема. „Человек и история“. Как Вы относитесь к творчеству Ильи Глазунова?»

«Почему именно в этом фильме зритель старается увидеть какой-то подтекст?»

«Стоит ли так все разжевывать, если в зале чуть ли не 90 % хотят лишь провести пару часов в тепле и вдали от домашних дел? Вы же сами сказали (и я в этом с Вами согласен), что в осколке зеркала можно увидеть почти все вокруг, а в эпизоде Вашего фильма нет ответа на вопрос о „тайном смысле“».

«Ваша картина меня потрясла. Сегодняшнего вечера я ждала с огромным нетерпением — буду смотреть „Зеркало“ второй раз! Огромное Вам Спасибо!

Осташкина Н. И., инженер».

«Дорогой Андрей Арсеньевич! Я счастлива, что живу с Вами в одно время, и считаю Вас одним из лучших режиссеров нашего века. Желаю Вам самого доброго. 14.III.79 г.».

18 марта

Случайно натолкнулся на «Дневники» Пришвина 30-х годов. Он умница. О кино у него чудные соображения. Ругает «Петербургскую ночь» Рошаля и «Грозу» Петрова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное