Мартон и его друзья

Наступила тишина. Ресницы девушки были приспущены. Опершись на локоть, Илонка поддерживала голову тонкими пальцами с красивыми ноготками. Мартон посмотрел на девочку: бледное лицо, черные волосы, «по-взрослому» собранные в узел; изящный нос, ноздри, слегка раздувавшиеся при каждом вздохе, и эта упрямая, чуть выпяченная нижняя губа, которую увидел прежде всего, — сейчас она дрогнула улыбкой едва заметной, как тихий и тут же замерший трепет только что развернувшегося листочка. Илонка вскинула голову, подняла глаза на мальчика. Мартону показалось, будто после ненастья кусочек неба засиял в облаках: так сверкнули голубые глаза Илонки.

— Я не знаю даже, как вас зовут, — сказал девочка.

— Мартон. Мартон Фицек.

Девочка кивнула, словно говоря: «Хорошо, теперь знаю».

— Мне трудно дается математика и география… В этом и должны вы мне помочь… И… венгерская литература… Вы каждый день будете приходить? — спросила она и, воспользовавшись вопросом, посмотрела на сидевшего напротив мальчика.

— Каждый день.

— С четырех до пяти?

— С четырех до пяти.

— С завтрашнего дня?

— С завтрашнего.

На губах у девочки появилась и тут же опять исчезла улыбка, похожая на трепет только что выглянувшего листочка.

— С завтрашнего? Ну что вы! С того дня, как начнутся занятия в школе, — сказала она. — С того дня?

— С того дня.

На стальную серую плюшевую скатерть и лицо Мартона светили две маленькие округлости из-под красной блузки. Мальчик отвел от них глаза, но почувствовал, что свет этой блузки озаряет всю комнату. Он снова заглянул в глаза девочки, и тогда упрямая, чуточку выпяченная нижняя губа растянулась в широкую улыбку.

— Надеюсь, вы не будете слишком строги ко мне?

— Не-ет, — сказал Мартон.

— И нетерпеливым не будете?

— Я буду объяснять до тех пор, пока вы не усвоите… Посмо́трите, — он хотел сказать «Илонка», но имя застряло у него на устах, — все будет легко.

— Тогда хорошо, — обрадовалась девочка. — Тогда я не боюсь… А вы в какую школу ходите?

Вошла г-жа Мадьяр. Прислуга внесла за нею на подносе две чашки кофе и печенье. Расстелила салфетку на столе.

— Договорились? — спросила г-жа Мадьяр.

— Да, — ответила Илонка и тут же, как вошла тетушка, опустила глаза.

Мартону показалось, что в комнате стало сумрачней, и только красная блузка Илонки светилась по-прежнему. Отблеск от нее, хотя и слабо и словно нехотя, упал на черное платье г-жи Мадьяр.

Наступила тишина.

— Выпейте кофе, — сказала г-жа Мадьяр, положив руку на спинку стула Илонки и задумчиво глядя на Мартона. Потом она снова вышла.

Мартон потянулся за чайной ложкой и смущенно заметил, что большой и указательный пальцы измазаны чернилами. Отнял правую руку и взял ложечку левой. Но тут увидел, что манжета сорочки, выступавшая из-под рукава пиджака, ободралась по краям. Он старался держать руку так, чтобы манжета не выглядывала. Пил кофе. Смотрел на знакомые уже тонкие пальцы Илонки.

5

Когда Шари Перцель позвонила из цветочного магазина младшей сестре и сказала, что посылает к ним домашнего учителя: «Мальчик пятнадцати лет, лучший ученик школы… Алло!.. Но это еще что! Такой красавец, такой красавец!..», Илонка как раз в это время читала у себя в комнате запретный роман. Заслышав шаги тетушки, девочка быстро сунула книжку под подушку.

— Илонка, — сказала уже в дверях г-жа Мадьяр, — звонила Шари. Она посылает к нам домашнего учителя.

Г-жа Мадьяр замолкла и глянула на племянницу, которая как-то странно и неловко стояла между столом и кроватью.

— Что такое? — спросила г-жа Мадьяр, заметив смущение девочки, но тут же решила, что оно вызвано вестью о «домашнем учителе». А на самом деле Илонка заметила, что из-под подушки торчит уголок книги, и испугалась. Г-жа Мадьяр улыбнулась смущенно стоявшей девочке.

— Через десять минут он будет здесь, — сказала она и вышла. «Дитя! Еще совсем дитя!» — с удовлетворением подумала г-жа Мадьяр.