Мартон и его друзья

Панорама Будапешта скрылась с глаз. Они поплелись вниз в пещеру, где из ноздрей огромного кабана денно и нощно лилась холодная вода. Ребята уселись вокруг стола, который стоял посреди пещеры. Под высокими сводами было сыро и прохладно. В каменный бассейн источника, беспрерывно булькая, лилась студеная вода. От этого тоже не становилось теплей. Мартон бросил взгляд на Тибора.

— Знаешь, здесь прохладно потому, что это пещера… Накинь мой пиджак, а то, ей-богу, рассержусь.

Чики снял с плеч рюкзак, запустил в него свою огромную лапищу и выложил на стол завернутые в газетную бумагу и перевязанные веревочками пакеты. Каждый потянулся за своим, но Мартон положил руку на пакеты.

— Я предлагаю сложить всю еду вместе и разделить поровну. Тогда каждому достанется всего понемножку… И выйдет разнообразный завтрак… А ведь известно, что желудок легче переваривает разнообразную еду.

— Мой и неразнообразную переварит, — сказал Петер Чики, — Было бы только побольше.

Возлагая самые большие надежды на благосостояние семьи Балогов, Мартон сперва принялся снимать веревочку с пакета Лайоша Балога, снимал так медленно, словно сюрприз готовился преподнести. Он был рад, что его предложение приняли, и говорил без умолку:

— Кто дает, тот и получает. Точнее: в жизни получает тот, кто дает, — и он победоносно огляделся вокруг, пригладив оттопырившиеся уголки газетной бумаги. — Один человек — это один человек, и как ты ни множь один на один — останется единица. А два человека, особенно если это добрые друзья, — это уже дважды два, то есть четыре… Пятеро добрых друзей, — и он склонился над пакетом, развернул бумагу, — это пятью пять. То, что есть у меня, пусть будет и у моих друзей. И наоборот…

Он вытащил из газетной бумаги два сложенных вместе ломтя хлеба. Большие толстые куски были отрезаны во всю ширину каравая. Он раскрыл их, чтобы посмотреть, что положено между ними. Масло было намазано тонюсеньким слоем, лишь но краям торчало крохотными мышиными зубками.

— Хлеб с маслом! — торжественно возвестил Мартон и оба ломтя положил рядышком на газетную бумагу. — Теперь следует второй пакет!

Он развернул пакет Фифки. Вынырнули такие же два куска хлеба. Рука Мартона замерла на миг, мальчик нагнулся, оглядел их и потом медленнее, чем в первый раз, раскрыл слипшиеся куски хлеба.

— Хлеб с маслом, — сказал он тише и поместил их рядом с предыдущими кусками.

Следовал пакет Петера Чики. Прежде чем взяться за веревочку, Мартон глянул на Чики, но тот ответил ему равнодушным взглядом. Мартон разорвал пакет.

— Хлеб с маслом… — проговорил он, запинаясь.

Ребята рассмеялись.

Мартон схватил пакет Тибора. И так как не мог сразу развязать веревку, нетерпеливо рванул ее в сторону и вытолкнул из нее завернутые в газетную бумагу куски хлеба.

— Хлеб с маслом! — хором заорали ребята, уже корчась от смеха.

Мартон обиделся.

— Ну и что ж?.. Может, вас хлеб с маслом не устраивает? Чего смеетесь?

Мгновенье спустя и он засмеялся.

— В таком случае, — и он начал развязывать свой пакет, — это тоже хлеб с маслом! — сказал он гордо, будто таким образом вопрос о «разнообразном завтраке» благополучно разрешился. — Что ж, начнем! — крикнул он и хлопнул по столу так, что все бутерброды подскочили. — Пусть каждый возьмет свой хлеб и, чтоб не обидно было, запьет его водой! Если в эту воду напустить углекислого газа, бутылка будет стоить десять филлеров, а здесь пьем даром… Правда, Фифка?

Ребята налегли на еду. Мартон отламывал кусочки и один за другим клал их в рот, аппетитно работая челюстями и без умолку толкуя о том, что они уже отдыхают, притом в самом шикарном месте. Ведь санаторий «Фазан» неподалеку отсюда. А там самая дрянная комнатенка стоит шесть крон в день. Здесь же ничего не стоит, хотя воздух тот же, а вода еще лучше, чем в «Фазане».

— Кому нужна комната, когда можно быть на вольном воздухе в окружении прекрасной природы? — спросил он ребят.

— А если дождь пойдет? — спросил Лайош Балог.

— Перестанет! Пока еще всегда переставал! — И Мартон так весело рассмеялся, что даже Лайош улыбнулся.

— Но там кормят пять раз в день! — заметил Петер Чики.

— Велика важность! — Мартон пожал плечами. — Когда придем в лес, скинем рубашки, разляжемся на траве и будем греться на солнышке. По правую руку от нас кукурузное поле, по левую — виноградник. Закроешь глаза, протянешь руку и — сорвал гроздь! Ешь хоть еще сто раз в день… Санаторий?! — бросил он пренебрежительно, сметая со стола крошки и отправляя их в рот. — Тоже мне великое дело!