Мартовскіе дни 1917 года

Офиціальной деклараціи Исп. Ком. большевицкая фракція противопоставила свою, придав ей отвлеченную формулировку: "Есть один способ создать тот мир, к которому стремится вся вселенная", — говорит от имени большевиков Каменев: "этот способ — превратить русскую національную революцію в пролог возстанія народов всѣх воюющих стран против молоха имперіализма, против молоха войны... Слишком много благородных слов прикрывало разбойную политику, восторжествовавшую и приведшую к войнѣ... Не благородных слов, не прикрытія для имперіалистической войны, а правды, голой правды о том, что такое эта война, требуют всѣ народы, и мы одни здѣсь — побѣдившая революція — можем сказать и должны сказать... что это не народная война, что это война не народами затѣяна, на эту войну обрекли нас имперіалистическіе классы всѣх стран. Собравшись сюда, как полновластные(?) представители народов Россіи, вы должны сказать: "Мы не только зовем всѣх угнетенных, всѣх порабощенных, всѣ жертвы мірового имперіализма к возстанію против рабства, против имперіалистических классов, но мы от имени русскаго революціоннаго народа говорим: ни одной лишней капли крови за интересы своей или чужой буржуазіи пролиться мы не дадим"... "Мѣсяц прошел с тѣх пор, как революціонный пролетаріат и революціонная армія в Петроградѣ поставили здѣсь Временное Правительство, и мѣсяц нужен был на то, чтобы это Правительство, вышедшее из революціи, осмѣлилось сказать дипломатично и осторожно, что оно не считает задачей русскаго свободнаго народа, закабалять чужія земли"... "Мы должны сказать: революціонная Россія требует, чтобы Врем. Правит, формулировало волю ея к миру и надѣется, что только возстаніе угнетенных народов других стран поддержит русскую революцію и создаст тот мир, который хотя бы в малой степени возвратит нам тѣ великія затраты народной крови, которыя выпил уже из міра вампир милитаризма"[397].

В развернувшихся преніях голоса представителей арміи (напомним, что на Совѣщаніи были представлены 6 армій и 40 отдѣльных воинских частей) прозвучали довольно однотонно. Вовсе не представлял исключенія солдат Новицкій, выступившій от имени Особой арміи и предложившій, как крикнули ему с мѣста, "кадетскую резолюцію". Отмѣчая довѣріе к Правительству, созданному революціей, Новицкій говорил о нѣкоторой неясности обсуждаемой резолюціи: ..."Я хочу мира, душа жаждет мира, но не позорнаго мира... Мы тогда только можем спокойно вернуться с поля сраженія, когда мир будет подписан не позорный ("пока всѣ нѣмцы не признают, что надо заключить мир именно на правах равенства, братства и свободы"), и вот я призываю от имени Особой арміи стать всѣм на работу и дать помощь арміи, чтобы она могла выйти из этой войны с побѣдой". Не странно ли, — говорил представитель 12-ой арміи с. д. меньшевик Ромм, — что "вопрос о немедленном заключеніи мира поднимается только со стороны тыла, и ни один солдат с фронта, который в тяжелых условіях 33 мѣсяца воюет, ни один из них не говорил о немедленном заключеніи мира". Ромм удовлетворялся объединяющей "всѣх" резолюціей Церетелли и хотѣл бы только внести поправку, в том смыслѣ, что "под обороной страны подразумѣвается не только сидѣніе в окопах, но, если того потребуют обстоятельства, — "наступленіе". И другіе представители фронта настаивали на том, что в резолюціи надо не столько подчеркивать "защиту", сколько сдѣлать удареніе на "борьбѣ". Резолюція бердичевскаго гарнизона призывала не "чуждаться исторических задач нашей родины" и стать "дружно на защиту свободной родной земли и ея историческаго права". Прочитавшій резолюцію с. р. Усов, позднѣе, при обсужденіи отношенія к Правительству, от себя мотивировал так: "Моя личная точка, зрѣнія такова: я прежде всего отношусь к Врем. Правит, не только с точки зрѣнія революціи и ея достиженій, но и с точки зрѣнія обороны страны. "Отечество в опасности". Это не фраза, это крик, может быть, больной души и отчаянія. Я нахожусь близко к дѣйствующей арміи, и пока я ѣхал сюда, то видѣл дезертиров на крышах и подножках — это была общая картина... Половина дезертиров, направлявшихся в Петроград, это — тѣ, которые потеряли дисциплину... Нужно создать правительство, которое пользовалось бы довѣріем всѣх классов населенія... Нужно правительство, которое будет авторитетно и обезпечит защиту страны, иначе через 2-3 мѣсяца страна сметет достиженія революціи... Меня больше всего возмущает то, что здѣсь слишком мало говорится об оборонѣ страны и слишком много об узкопартійных интересах"...

Собраніем, подавляющим большинством голосов, была принята поправка Ромма и в резолюцію Церетелли были введены слова о "способности" арміи к "активным операціям"[398]. Компромиссная, в сущности, резолюція Совѣщанія была, конечно, далека от того пафоса, который нужен был арміи и который один только мог подвинуть ее на подвиг.