Мартовскіе дни 1917 года

"Приказ № 2" вмѣсто того, чтобы разъяснить, всѣм своим контекстом запутывал еще больше. Разъясненіе о том, что "приказ № 1" не предлагал производить выборов команднаго состава, дѣйствительно, "надоумил", как предполагает один из изслѣдователей вопроса (Рабинович), в нѣкоторых мѣстах этот выбор произвести... Вечером 6-го к военному министру явилась совѣтская делегація — контактная комиссія, как называет ее Гучков в воспоминаніях, приписывая себѣ иниціативу ея вызова. На основаніи разсказа ген. Потапова, который цитирует Деникин, не указывая происхожденія документа, "засѣданіе было очень бурным. Требованіе делегаціи Гучков признал для себя невозмозкным и нѣсколько раз выходил, заявляя о сложеніи с себя званія министра". "С его уходом, — сообщает Потапов, — я принимал предсѣдательствованіе, вырабатывалось соглашеніе, снова приглашался Гучков, и засѣданіе закончилось воззваніем, которое было подписано от Совдепа Скобелевым, от Комитета Гос. Думы мною и от правительства Гучковым... Воззваніе аннулировало приказы № 1 и № 2, но военный министр дал обѣщаніе проведенія в арміи болѣе реальных, чѣм он предполагал, реформ по введенію новых правил взаимоотношеній команднаго состава и солдат". Сам Гучков изображает отмѣченныя перипетіи в видѣ прелюдіи к "приказу № 2". Здѣсь сказалась не только забывчивость, но и стилизація воспоминаній в опредѣленном направленіи. "Чтобы парализовать распространеніе приказа № 1, — пишет Гучков, — мнѣ пришлось созвать контактную Комиссію при военно-морском министерствѣ, чтобы попытаться ее убѣдить во вредѣ приказа для боеспособности арміи. Я, конечно, мог отмѣнить приказ властью министра, но такая отмѣна не имѣла бы никаких практических послѣдствій... Открывая созванное мною совѣщаніе, я старался убѣдить присутствовавших членов Совѣта Р. и С. Д. в необходимости отмѣны приказа № 1". В изображеніи Гучкова засѣданіе вовсе не носило такого бурнаго характера, как в повѣствованіи Потапова. "По тѣм замѣчаніям, какія дѣлали члены комиссіи, я видѣл, что они почти убѣдились моими выводами и готовы стать на мою точку зрѣнія. Тогда я вышел в сосѣднюю комнату и просил их обсудить мои возраженія, затѣм сообщить мнѣ, к какому рѣшенію они пришли". Ген. Потапов потом сообщил Гучкову, что "большинство опредѣленно склонялось к отмѣнѣ приказа в какой-либо формѣ, которая не была конфузна для Совѣта р. и с. д., но Стеклов-Нахамкес был непреклонен" (Гучков, понятно, объясняет это связью с "нѣмецким штабом"). Компромиссное рѣшеніе не удовлетворило министра, но, с другой стороны, министр понимал, что, если он откажется от предложеннаго соглашенія, "изложеніе будет еще хуже". "Я вызвал к себѣ тов. мин. ген. Поливанова — продолжает Гучков — и предложил ему срочно образовать под его предсѣдательством Комиссію из членов Ген. Штаба(?) для разсмотрѣнія предложеній Совѣта р. и с. деп. Я надѣялся этим выиграть время и как-нибудь частным образом повліять на руководителей Совѣта. Комиссія ген. Поливанова разсмотрѣла вопрос и единогласно постановила, что нужно согласиться с предлагаемым компромиссом, как на меньшее зло. Послѣ этого Совѣт издал приказ № 2"... Хронологическая неточность сама по себѣ выдает Гучкова. Исторія изданія "приказа № 2" достаточно запутана и другими мемуаристами. Наиболѣе правдивую версію дал Шляпников, но и его версія требует нѣкоторых поправок. Иниціатором "приказа № 2" был сам Исп. Ком. В этом нѣт никаких сомнѣній, так как в протоколѣ засѣданія Исп. Ком. 3-го значится: "в виду возникших недоразумѣній, в связи с приказом № 1 по петроградскому гарнизону, поручено военной комиссіи разъяснить этот приказ". Рѣшеніе это, очевидно, было принято под вліяніем протестов, раздавшихся в образовавшейся "солдатской секціи" Совѣта, имѣвшей на первых порах свой исполнительный комитет, и в частном совѣщаніи членов Исп. Ком. с группой офицеров. Так надо понимать упоминаніе Станкевича, что "военные" разъяснили вред "приказа № 1". Объединенная военная комиссія, функціонировавшая под предсѣдательством Потапова — этот "штаб революціи" продолжал формально состоять при Врем. Комитетѣ — и разработала проект "приказа № 2" (текст приказа написан рукою все того же Соколова). Он подвергся обсужденію в первом неофиціальном засѣданіи не оформившейся еще Поливановской комиссіи, т. е. наканунѣ того дня, когда совѣтская делегація с представителем Военной Комиссіи имѣла бесѣду с военным министром. Приказ помѣчен был 5-м марта, но в Исп. Ком. он поступил лишь 6-го. Трудно представить себѣ, что содержаніе его не дошло своевременно до Гучкова. Приказ передавался по радіо Военной Комиссіей, которая упрощенно называла себя Комиссіей Врем. Правительства: Потапов присутствовал на засѣданіи 6-го у Гучкова в качествѣ представителя этой Комиссіи (Гучков в воспоминаніях говорит: "я пригласил также участвовать в моем совѣщаніи... Потапова, который, как было извѣстно, был близок к соціалистическим кругам и мог, слѣдовательно, больше меня импонировать членам комиссіи"). В офиціальном отчетѣ о дѣятельности Военной Комиссіи среди выполненных работ упомянуто "распространеніе приказа № 2"...