Мартовские фиалки

Рядом с фотографиями лежала большая книга в кожаном переплете с тисненым гербом на лицевой стороне, по-видимому принадлежавшая самому Герингу. Посмотрев на герб с изображением дубинки, зажатой в бронированном кулаке, я подумал, что он гораздо точнее выражает дух национал-социалистов, чем свастика.

Ринакер достал сигареты. Я сел рядом с ним. Мы прождали примерно час, а может, и дольше, когда, наконец услышав голоса за дверью, одновременно встали. В комнату вошел Геринг в сопровождении двух офицеров в форме Люфтваффе. К моему великому удивлению, на руках у Геринга был маленький львенок. Геринг поцеловал его в голову, почесал за ушами и бросил на шелковый коврик.

— Иди, Муки, поиграй, мой маленький котеночек. — Львенок радостно зарычал и, подбежав к окну, принялся играть с кисточкой на портьере.

Геринг был ниже ростом, чем я предполагал, и потому выглядел грузным. На нем был зеленый кожаный охотничий жилет, белая фланелевая рубаха, белые тиковые брюки и светлые туфли для тенниса.

— Приветствую вас, — произнес он, пожимая мне руку и широко улыбаясь.

В его облике было что-то звериное, однако в тяжелом взгляде голубых глаз, несомненно, светился ум. Пальцы были унизаны кольцами, среди них одно — с большим рубином.

— Спасибо, что пришли. Должен попросить у вас прощения за то, что пришлось подождать. Государственные дела. Надеюсь, вы понимаете.

Я сказал, что, конечно, все понимаю, хотя, по правде говоря, не знал, что вообще должен был говорить. Рассмотрев его вблизи, я был поражен тем, какая у него гладкая кожа на лице — почти как у ребенка, — и подумал, что, видимо, он пудрится. Мы сели. Несколько минут он почти по-мальчишески, и не скрывая этого, радовался моему здесь появлению, а затем решил объяснить, зачем меня сюда вызвал.

— Мне всегда хотелось познакомиться с настоящим частным детективом. Скажите, вы читали Дэшила Хэммета? Это американский писатель, но, по-моему, очень интересный.

— Должен признаться, мне не удалось пока познакомиться с этим автором, господин Премьер-министр.

— Я вам очень советую. Я дам вам почитать немецкое издание «Кровавой жатвы». Уверен, что вам это понравится. А вы носите с собой пистолет, господин Гюнтер?

— Бывает, господин Премьер-министр. Когда думаю, что он может мне пригодиться.

Геринг был возбужден, как мальчишка.

— А сейчас он при вас?

— Ну что вы! Мои сопровождающий решил, что пистолет распугает здесь у вас всех котов.

— Жаль, — сказал Геринг. — Мне очень хотелось бы взглянуть на оружие, которым пользуется настоящая ищейка.

Он откинулся на спинку стула, который, судя по размерам, принадлежал когда-то Папе из рода Медичи, толстому как бочка, и махнул рукой.

— Ну, а теперь перейдем к делу, — сказал он.

Один из его помощников принес папку и положил ее перед хозяином. Геринг открыл ее и несколько секунд изучал содержимое. Я решил, что в папке досье на меня. Думаю, что в эти дни на меня завели столько досье, что я физически чувствовал себя больным, и мне уже впору было обращаться к врачам.

— Здесь написано, что вы когда-то работали в полиции. Ваш послужной список внушает уважение. Сейчас вы были бы уже комиссаром. Что вас побудило уйти с этой работы?

Он вытащил из кармана жилета маленькую лакированную коробочку и вытряхнул на свою пухлую ладонь несколько розовых таблеток. Затем проглотил их и запил водой из стакана.

— Дело в том, господин Премьер-министр, что меня не устраивала столовая в полицейском управлении. — Геринг громко рассмеялся. — Впрочем, если говорить всерьез, я уверен, что вы прекрасно знаете, почему я ушел, поскольку в то время вы сами возглавляли полицию. Я не собираюсь скрывать, что отрицательно отношусь к «уходу» из полиции так называемых неблагонадежных офицеров. Многие из них мои друзья, и кое-кто остался без пособий по безработице. А двое лишились своих голов.

Геринг медленно улыбнулся. Своим широким лбом, холодными глазами, низким рокочущим голосом, оскалом хищника и свисающим животом он напоминал мне большого жирного тигра-людоеда. Он, казалось, интуитивно уловил, какое впечатление на меня производит. Наклонившись, он приподнял львенка и положил его к себе на колено, как на кресло. Спящий львенок даже не пошевелился, только приоткрыл на мгновение глаза, когда хозяин погладил его по голове и потрепал за уши. В эту минуту Геринг напоминал папашу, любующегося своим чадом.

— Посмотрите на него. — Геринг обращался к помощникам. — Он не ищет тени, не прячется и не боится открыто выразить свое отношение к людям. Независимость — это великое преимущество. Человек, который может и отказать мне в услуге. Он достаточно смел, чтобы заявить об этом вслух, в то время как все вокруг, боятся открыть рот. Таким людям можно доверять.

Я кивнул на папку, лежащую на столе.

— Бьюсь об заклад, что все эти бумажки собрал Дильс.

— Вы не ошиблись. Я унаследовал это досье, как и тысячи ему подобных. Это случилось после того, как этот куриный фермер выпихнул Дильса из кресла шефа Гестапо и уселся в него сам. Это была последняя услуга, которую Дильс мне оказал.

— Могу ли я спросить у вас, что с ним произошло потом?