Марципановые сны

И чем я могу заплатить? Я засунула руки в карманы. Резинка для волос, конфета, засушенный листик, игрушечный пупсик, две жемчужные бусинки, заколка. Стоп. Игрушечный пупсик? Что? Мне десять лет, а в моем кармане игрушечный пупсик? Позор! Хорошо, что этого не видела Катька Зверева. Она рассказала бы всему классу. Как мне стыдно. Я подумала: а не вывалить ли мне все из карманов? Пусть выбирает на свой вкус. Но побоялась, что присутствующие будут смеяться надо мной и моим пупсиком. Я достала заколку для волос. Но черепаха покачала головой от недоумения. Я нащупала в кармане засушенный листик и конфету. Но каменное лицо уже выражало недовольство. Наконец я вывалила из карманов все на небольшой столик подле черепахи.

– Игрушечный пупсик! – крикнул кто-то из толпы. – У нее игрушечный пупсик.

«О, начинается», – подумала я про себя.

– Игрушечный пупсик? – все чаще слышала голоса.

Народ стал сходиться к столу и рассматривать моего пупсика.

– Ох, подумаешь!?! Я и сама знаю, что уже давно выросла с того возраста, когда в пупсики играют. Да, я выгляжу глупо и смешно. Но прошу, только не говорите про пупсика Катьке Зверевой. Она меня долго в покое не оставит.

– Да ты представляешь, какое у тебя сокровище?

– Что? Вы о чем?

– Здесь игрушки очень высоко ценятся. Могу дать тебе за твоего пупсика двести джинов.

– Чего?

– Вижу, ты не местная. Джины – это наши деньги. Я хочу купить у тебя твою игрушку.

– То есть вы не будете смеяться надо мной за то, что у меня в кармане пупсик оказался? Да еще и денег мне дадите?

– Все верно.

– А я не в рай попала?

– Не поняла.

– Не важно. Конечно, берите.

«Честно говоря, я бы и даром его отдала, лишь бы не позориться», – подумала я.

– Если собираешься переправиться на другую сторону, заплати один джин, – захрипела черепашья голова.

– Конечно, – сказала я и заплатила.

Каменная черепаха придвинула ко мне огромную лапу, на которой расположились огромные гранитные ступеньки. Я без труда взобралась вверх. Платформа была похожа на палубу корабля. Вокруг оказалось достаточно мрачно. На столбах висели фонари, которые тускло освещали удивительных пассажиров. Я увидела двух мужчин, похожих друг на друга как две капли воды. Наверное, это близнецы. Рядом стояла рыжая собака, на спине которой были крылья. Она виляла хвостом и весело махала своими такими же рыжими, как и она сама, крыльями. Похоже, тот факт, что на спине собаки крылья, для окружающих казался обыденным. Как будто здесь у всех собак на спине крылья. Возле них расположились две полосатые утки, похожие на зебру. Я взяла фонарь, стоявший на полу, и решила исследовать всю каменную палубу. Мне было очень интересно увидеть всех переправляющихся на другую сторону. По палубе пробежали желтые мыши. Они светились в темноте. Я старалась не наступить на них. Справа я заметила зайца с павлиньим хвостом. Забавно. Здесь все звери с причудами, начиная от черепахи, на спине которой я путешествую, и заканчивая полосатыми утками? Еще ничего подобного в своей жизни я не встречала. Осмотрелась. Слева спиной ко мне стоял мальчик, смотревший в сторону берега. Я подошла ближе. Темные потертые брюки, свитер не по размеру, на ногах огромные ботинки. С виду мальчик двенадцати лет, а обувь взрослого мужчины. То ли обуви не нашлось ему в самый раз, то ли ноги такие большие. Я стала рядом. Огромная черепаха отчалила от берега, подул легкий ветерок, и каменный паром стал плыть. Я стояла возле мальчика в огромных ботинках и молчала. Казалось, он не замечает меня. Я лицезрю его, а он словно не видит меня, не отводя взгляда от водной глади.

– Привет, – осмелилась сказать я.

– Привет, – ответил незнакомец, так и не повернув голову.

– Ты первый раз путешествуешь на этой черепахе?

– Нет.

– А я первый.

– Рад за тебя, – сказал он тем же печальным голосом, не поворачивая головы.

– Почему ты грустный? Что-то случилось?

– Неважно, – сухо ответил он.

– Ясно, – сказала я, развернулась и стала уходить. Во мне бушевало недовольство. Я кипела внутри. Как можно быть таким неприветливым? Что я ему сделала?

– Стой! – крикнул он.

Я обернулась.

– Прости. Я не в настроении беседовать.

– Понимаю, – сказала я и снова направилась от него.

– Ну, подожди же. Прости. Давай знакомиться.

– Давай, – сказала я сквозь зубы.

– Бронч, – представился незнакомец, подал руку.

– Кира.

Я подошла ближе. Свет моего фонаря осветил мальчика. Что-то в нем было не так. Я присмотрелась. На щеках длинные щели, похожие на жабры. Они двигались в такт с дыханием. Я пожала руку, почувствовав на его ладони нечто, похожее на слизь. Посмотрела на свою ладонь, потом на ладонь Бронча. Снова на свою. Его ладонь блестела, как рыбья чешуя.

– Что у тебя с руками?

– Противно?

– Не в этом дело. Просто я никогда такого не видела.

– Я знаю, противно. Я приундер.

– Кто?

– Человек-рыба. Могу жить и в воде, и на суше.

– А на твоем лице – это…

– Жабры. Обычно людям противно.

– Да какая разница, есть у тебя жабры или нет. Ты же не перестал быть человеком.

– Перестал.

– Как? Ты когда-то был другим?