Марысенька (Мария де Лагранж д'Аркиен)

 Важные события происходили в то время в столице. Уступая повелительным увещеваниям французского двора, польский двор решил покончить с Любомирским. В ноябре 1664 г. знаменитый бунтовщик был призван в Сейм и обвинен в государственной измене, и по приговору верховного суда осужден к смертной казни. Он скрылся в Силезию, приготовляясь возвратиться победоносно с оружием в руках. Открылась междоусобная война. Ей противодействовать пришлось войску без дисциплины и без предводителя. Поход в Московию всё это доказал. Предводитель, ловкий и популярный был тот, которого осудили, и только против него приходилось бороться! Принять на себя тяжелое наследство мог никто иной, как Собесский, человек с будущностью, по мнению королевы, но без всякого прошлого! Но вдруг он отказался. Он когда-то служил под начальством Любомирского, считался его другом, родственником. Прежде всего это был один из Любомирских. Уже самое имя вызывало почтение со стороны "выскочки". Не представляло ли оно собой понятие о некотором идеале, в связи с известными принципами и убеждениями? В сущности, в чем было дело? Упрочить за собой право наследия престола и одновременно преобразовать политический строй страны в ущерб законам конституции. Иначе говоря, приходилось поднять руку на "святое святых", с чем связывалось для каждого дворянина понятие о чести и о личном достоинстве! Любомирский в своих манифестах, как и Собесский в своих письмах, говорили в таком же тоне о Бастилии. Первый был уверен, что ему удастся вызвать восстание среди рухляди "libеrит veto". Он рассчитывал также на союзников всех государств: Император воспользуется, чтобы нанести удар французскому влиянию, курфюрст Бранденбургский, говорили, вел переговоры с Нейбургом, предлагая ему польскую корону в обмен земель для увеличения своих владений, которые постоянно расширялись!

 Предстояла крупная свалка с выигрышем ничем не обеспеченным. Наконец, женские влияния тяготели над решением Селадона. Не имея повода обвинять его в неверности, Марысенька имела, однако, соперницу в лице кузины Собесского "более хитрой и ловкой" по де Лёмбра, нежели Марысенька, но равной ей по своей опытности в искусстве пленять. В то же время эта кузина была невесткой Любомирского!

 Мария де Гонзага не сочла себя побежденной. Она была уверена, что козыри в её руках. Но чтобы воспользоваться этими преимуществами, не следовало оставлять пани Замойскую в Замостье разыгрывать роль добродетельной супруги. Поэтому курьер был отправлен в замок е письмом настолько повелительного содержания, что сам Замойский настоял на отъезде своей жены, в ответе на приглашение "доброй госпожи". Через несколько дней в той же комнате, где совершались приготовления к свадьбе пани Замойской, происходила сцена совершенно другого рода: Астрея выслушивала пламенные увещевания Селадона, убеждавшего её требовать развода. Здоровье Замойского улучшалось.

 Но согласится ли он на развод? Да, если этого потребует королева: человек был в её руках. Действительно, Собесский после рокового совещания, примирясь с своей судьбой, просил только отсрочки на несколько недель, чтобы принять меры, узнать общественное настроение и собрать своих друзей. Разве Любомирский не заявил публично, "что никто не согласится на бесчестие присвоить себе наследство невинно-пострадавшего!" Поездка в провинцию была необходима, но Марысенька должна была остаться в Варшаве. Она сообщила о своем намерении Замойскому, и он согласился.

 Внезапно все снова изменилось. Едва прибыв в Жолкиев, Собесский получил одно за другим неприятные известия. -- Слухи о его назначении на должность Любомирского распространились в Варшаве, вызывая всеобщее порицание.

 Однако, он согласился лишь принять звание великого маршала с обещанием сохранить это в тайне. Фельдмаршальский жезл был назначен Чарнецкому. Вдруг пронеслось известие о смерти Чарнецкого, и в то же время весть о назначении на его место Собесского. В сущности, он горячо желал стать во главе армии, но колебался между желанием и стыдом столько сразу захватить. Как все слабые и нерешительные люди, он отделывался обиняками, стараясь выиграть время. К тому же и Замойский одумался, в виду того, что политика и дипломатия примешивались к его личным делам. До этого времени он со всеми своими приближенными держался партии Любомирского, не воображая, что выходка бывшего маршала зайдет так далеко. Но когда дело приняло трагичный оборот, мысль очутиться на стороне зачинщика гражданской воины испугала супруга Марысеньки. В его характере не было ничего трагичного и таился большой запас искреннего патриотизма. Не лучшее ли средство примириться через посредство жены со двором, где к нему относились с злопамятством? Для этого он обратился к ней с изысканной любезностью, испрашивая у неё прощения, не упоминая о своих обидах, и не допуская возможности развода.