Мас: Тэйри

Клиффетц поднял брови, его водянистые голубые глаза выпучились: «Еще ковры? Я не в состоянии продать даже тот, что на выставке — узнав цену, покупатели меняются в лице и выбегают на улицу! Не прошло и десяти дней с тех пор, как я жаловался на это лично деловару Арфентейлю. Разве он не поставил вас в известность?»

«Он надеялся, что с тех пор ситуация могла измениться к лучшему. Кроме того, он уполномочил меня предложить вам скидку. Где-то здесь у меня был прейскурант…» Вынимая из кармана несколько бумаг, Джубал как бы невзначай наткнулся на фотографию: «А, вот и наш общий знакомый!» Он показал портрет Клиф-фетцу: «Или он уже сбрил усы, когда к вам заходил?»

Директор Клиффетц не интересовался фотографиями: «Нет, усов он не сбривал. Что касается нового прейскуранта…»

«Кажется, я оставил его в отеле. Если хотите, можете сами спросить Арфентейля. У вас, конечно, есть его здешний адрес?»

«Нет. Он о себе не распространяется, да и «чотц» у него чересчур самодовольный. По-моему, желания деловара Арфентейля превосходят его возможности».

«Неужели? Любопытное наблюдение. Знаете ли, мне это тоже приходило в голову».

Иронически приглашающим жестом директор Клиффетц указал Джубалу на внушительное здание на противоположной стороне бульвара: «Только очень состоятельные люди позволяют себе интересоваться услугами компании «Интерсоль». Но повадки деловара

Арфентейля заставляют предположить, что он скорее выскочка, нежели богач».

Джубал доверительно наклонился к собеседнику: «Для тех, кто его хорошо знает, не секрет, что деловар Арфентейль происходит из семьи, попавшей в стеснительное финансовое положение. В детстве он привык к легкой, роскошной жизни, а теперь его притязания часто неосуществимы».

Клиффетц кивнул: «Как видите, я не ошибся. Мне приходится иметь дело с самыми разными людьми, я научился разбираться в характерах».

«Вашему опыту можно только позавидовать. Сколько Арфентейль хотел за свой ковер?»

«Четыреста СЕРСов. Подумать только! Замечательный изефли-новый ковер стоит в десять раз меньше. Кому какое дело до того, что ковры Арфентейля сотканы вручную? Каждую нить, видите ли, подолгу выбирают. Нити разных цветов — из четырех природных материалов. Ковер, понимаете ли, освящен заклинаниями шамана. Ну и что? Нога человека, ступающего на ковер, всего этого не знает и знать не хочет. Разве краски ярче от того, что они естественны? Наоборот! Смотрите, как весело переливается изефлин — прямо-таки светится изнутри! А на ковре ручной работы — мрачные лиловые символы на черном фоне».

«Кому что нравится, — пожал плечами Джубал. — Арфентейль ничего не говорил о своих планах?»

«Со мной он не откровенничал — хотя почему-то включил чотц «Друзья навеки», как только меня увидел».

«У него трудный характер, — согласился Джубал. — Я мог бы кое-что посоветовать, но только между нами. Не говорите Арфен-тейлю, откуда у вас эти сведения. В принципе лучше всего было бы, если бы он вообще не знал о нашем разговоре. Вы понимаете, что я имею в виду».

«Конечно».

«Тогда… Но прежде всего я должен знать, когда вы с ним увидитесь снова».

Директор Клиффетц задумчиво надул щеки: «Он не сказал ничего определенного. По сути дела, у меня возникло впечатление, что он потерял интерес к торговле коврами. Во время нашей первой встречи Арфентейль был полон энтузиазма, а теперь… не то чтобы он безразличен, но ведет себя так, будто его мысли заняты чем-то другим — по всей видимости, дорогими игрушками компании «Интерсоль». Так в чем же заключается ваш драгоценный совет?»

«Мне достоверно известно, что если вы попросите на двадцать процентов больше комиссионных, он уступит. Неохотно, само собой, но уступит — достаточно проявить твердость».

Клиффетц уныло кивнул: «Все это прекрасно и замечательно, но о каких комиссионных может идти речь, если я не могу сбыть товар? Цены должны быть конкурентоспособны. Если Арфентейль оценит свои ковры в сорок-пятьдесят СЕРСов, может быть, мне удастся сбыть один или два».

«Мне его причуды так же непонятны, как и вам. Он вообще ничего не говорил о том, что он собирается делать в ближайшее время?»

«Нет. Даже когда я спросил его, как ему понравился Эйзельбар, он ответил презрительным молчанием».

«Узнаю Арфентейля! Поверьте, мне было очень приятно с вами побеседовать. Прошу вас, однако, не упоминайте при нем о нашем разговоре, а то мне самому не видать комиссионных, как своих ушей!»

«Я все прекрасно понимаю».

«Тогда всего хорошего. Пожалуй, пойду загляну в контору «Интерсоля» — посмотрим, какими такими игрушками забавляется нынче деловар Арфентейль!»