Маша для медведя

Маша трогала затылок. Григорьев смеялся. Одноклассники гордились, что самая красивая русалка из числа купальщиц, появляется всегда в их компании. Но вели себя по-разному. Марк откровенно задирал нос, а Вовка держался скромнее. Суета, вскипавшая вокруг их спутницы, его не радовала. Чужие взгляды, скользившие по ладной крепкой фигурке, Безуса не оставляли равнодушным. Он надувался и молчал, плотно стискивая губы. Марк коллекционировал комплименты, которые народ отпускал рыжей язве. Безус старался на них не обращать внимания. Сердито рассекая туда-обратно вдоль дорожки, от бортика до бортика, он никогда не принимал участия в коллективных стихийно возникающих забавах, вроде игры в догонялки.

После бассейна расходились - девушка налево, мальчики направо - принимать душ. Заворачивались в полотенца, шли в раздевалку. Собирались домой. Маша старательно отжимала и долго сушила волосы. Дохлый номер. Все едино приходилось напяливать вязаную шапочку, а затем капюшон на мокрую голову.

Расставались на остановке. Вовке от бассейна до квартиры, добежать пешком - четверть часа. Марку еще ближе. Машульке же, поселившейся на Химмаше, предстояло долго и нудно пиликать в переполненном троллейбусе. Не так давно мудрый дед купил внучке плэйер. Вставив в хитрое устройство кассету с английскими, или немецкими диалогами, Маша зря не тратила время - по его мнению. Полежаева же, вместо уроков иностранного, частенько слушала музыку: "Кино", "Аквариум" или даже Высоцкого. Но не собиралась в этом признаваться. Еще расстроится.

Стук в дверь застал Машу врасплох. Прерывая поток бессвязных мыслей о том, о сем. Выключила воду. Крикнула.

-А?

-Тебе звонит Михаил. Говорит очень срочное дело.

-Пусть перенаберет через пол часа.

-Он просит тебя подойти.

-Блин. Блин.

Вылезла из теплой ванны. Кое-как вытерлась. Завернулась в любимое черное полотенце. Шлепая мокрыми ногами по полу, подошла к телефону. Дед стоял на табуретке, искал что-то нужное на антресолях. Тянулся вверх худым телом, напоминая одновременно цаплю и жирафа. Закатанные штанины застиранных треников обнажали жилистые волосатые ноги. Тонкие и стальные одновременно. Такие умопомрачительные конечности могли бы принадлежать мальчику-боксеру, юному и прекрасному королю ринга, а не пенсионеру. Удивленно подумала внучка. Надо же! А она и не замечала никогда. Засоня невнимательная. Собою исключительно вечно озабоченная. Эгоистка.

Взяла лежащую возле аппарата трубку. Прижала к уху сердитым жестом.

-Слушаю!

Жесткий голос Бурова резанул по душе точно лезвие.

-Макс разбился. Вчера ночью.

-Нет!!!

Ей казалось, что кричит. На самом деле едва шепнула, короткий выдох. Еще один.

-Нет.

Мишка был безжалостным.

-Насмерть.

* * *

Проклял кто ее апрели? Один за другим? Почему?

-Дед, какое сегодня число?

-Тринадцатое. А что случилось?

Спрыгнул с табуретки. Присел на корточки, рядом. Ласково прикоснулся к плечу.

-Золотко. Отвечай.

Вынул из руки пиликающую надрывными гудками трубку. Положил на законное место. Попросил строго. Почти потребовал.

-Эй, очнись!

-...

-Что такое, в конце концов? Радость моя, ау!

-...

-Ты меня пугаешь, деточка. Рассказывай, что стряслось?

-Дед. Дед. Это все из-за меня. Я знаю.

-Что случилось?

-Макс погиб. Кажется, авария.

Дед секунду молчал. Обнял за плечи. Краешком огромного полотенца вытер воду со лба своей внучки. Сказал негромко.

-Это должно было случиться, рано или поздно. Ты здесь ни при чем.

-При чем.

-Почему?

-Я его очень обидела. Неделю назад. Очень сильно. Очень-очень-очень.

-Ну и что? Думаешь, от огорчения этот бык вывернул руль не туда куда надо? Это Макс то? Да у него в голове гнездился целый исследовательский институт аналитиков. Не того склада человек, чтобы от расстройства в аварии попадать. Даже не думай. Ты здесь ни при чем!

Маша повернула голову. Чтобы встретиться с дедом глазами. Ничего то он не понял, пенек! Ничего абсолютно, ни в ней, внучке любимой, ни в Максе. А еще специалист. Психолог в погонах. Отставной, вернее, ведь пенсионер уже. Нервно хмыкнула. Слова щипали язык, просились наружу. Маша по очереди задушила каждую фразу откровенного, непроизнесенного протеста. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Ничего объяснять не нужно. Себе дороже обойдется. Молчание - вот настоящее золото. Дед спросил чрезвычайно деловым тоном.

-Когда похороны?

-?

-Когда похороны?

С трудом собравшись с мыслями, Маша ответила.

-Мишка сказал завтра. Вроде бы.

Всхлипнула, поднялась, поддерживая полотенце. Тупо огляделась. Подошла к окну. Прижалась мокрым лбом к ледяному стеклу. Пролетарский Химмаш предстал перед ней во всем своем безобразии. Грязные дороги, разбросанные повсюду уродливые серые коробки зданий. Спешащие по своим делам человеческие фигурки. У женщин в руках непременные авоськи, или большие кожаные баулы с прочными ручками, чтобы не рвались от тяжести. Темная одежда горожан. Дымное небо. Провода и столбы.

Так он выглядит - мир, в котором нет Макса?

* * *