Маша минус Вася, или Новый матриархат

После лишения Дейва водительских прав она привозила его на работу и забирала с нее. Вряд ли была от этого в восторге.

Звучно процокав каблучками по бетонному полу магазина, она подошла к вертящейся стойке с купальниками, взяла пластиковую чашечку для бюстгальтера и, молниеносно обнажив грудь, приложила ее по назначению.

— Это так? — хохотнула она. — Боже, чем ты торгуешь, сынок.

На следующий день я приехал к Дейву, чтобы подвезти его домой. Походил по магазину, порылся в женском белье.

— Хочу повидать Нору, — сказал я, чтобы развеять его сомнения.

Он присвистнул.

— Ну ты даешь. Вообще-то я живу один, но мы можем заехать к ней в гости. Надо придумать повод. Может, займем денег?

Голова у Дановица работала плохо.

Мы тормознулись у цветочной лавки, и я купил Норе шикарную корзину цветов. Дейв никак не комментировал происходящее. Набил косяк и с наслаждением дымил, поглядывая на прохожих.

— Любви все возрасты покорны, — сказал он равнодушно. — Ну и что ты с ней будешь делать?

Я глянул на него, но не нашел, что сказать.

Мы подъехали к трехэтажному кирпичному дому в центральной части города. Внизу располагалась художественная мастерская с выставленными на витрине картинами городской жизни. Мужчины и женщины на холстах танцевали танго. На натюрмортах полыхали цветы и мандарины.

Нора увидела нас с балкона и рассмеялась.

— Сейчас я открою! — крикнула она и, стуча каблуками, спустилась по лестнице.

Выглядела она как вчера, лишь поменяла жакет на белую блузку. Такие женщины держат себя при полном параде даже дома.

— Решили мне помочь? — спросила она насмешливо и уже в коридоре победно прошептала: — Я знала, что ты приедешь.

Я подарил ей цветы, поблагодарив за то, что она произвела на свет замечательного сына.

— Это твой собутыльник? — вновь спросила она Дейва, но лишь для того, чтоб меня подразнить. — Драгдиллер?

— Он типа писатель, — отозвался Дейв. — Хочет взять у тебя интервью.

— Вот как? У молодых людей есть фантазия.

Нора поставила цветы на комод, инкрустированный поддельными гербами. Мебель в ее квартире была явно не из Sleepy’s. Книжный шкаф с книгами, обеденный гарнитур, журнальный столик у кухонного дивана. Французская ширма с женскими головками в шляпах, двусмысленно разъединяющая гостиную на две равные части.

Нора принесла кофе в большой медной джезве и три фарфоровые чашки на металлическом подносе.

— Машиной я не пользуюсь, — важно сказала она.

Чтобы поддержать беседу, я рассказал все, что знаю об арт-деко: пригодился опыт торговли старьем в Хэмптонс. Перешел на индейцев и поведал историю про пуэбло с ручным волком. Мой рассказ получался складным и увлекательным.

— Если бы я встретила его отца еще раз, — сказала Нора Ди, кивнув в сторону Дейва, — то придушила бы его тут же вот этими вот руками. Индейцы — животные. Грязные кривоногие животные.

Я смущенно закашлялся.

— Ну и что ты хочешь? — продолжила она, обращаясь ко мне. — Трахнуть старуху? Из-за того, что я похожа на вашу муви стар? Ха-ха-ха! Ты знаешь, сколько мне лет, писатель сраный?

— Ну зачем так сразу, — сказал я глупость.

— А как еще? — заржала она. — Своди меня в турецкий ресторан, если хочешь. А потом трахни. Все равно тебя одного мне будет мало. Ха-ха-ха!

Я не обижался на Нору. То ли она была пьяна, то ли хотела удержать от ошибки. Если она меня и отбрила, то очень экстравагантным способом.

Некоторое время продолжить свои ухаживания я не решался. Сидел в своей хате на озере Arrow Head и занимался насущными делами. Из равновесия меня выбила фотка Хельмута Ньютона «Они идут», попавшаяся случайно в поисковике Интернета. Четыре манекенщицы: сначала одетые, потом — в таком же положении — голые. Нора Ди могла быть одной из них. Я заехал в сельпо и взял 6-pack Mike’s hard lemonade. Когда алкоголь кончился, повторил. Потом опять.

К Норе поехал в приподнятом настроении. Заскочил в аутлет на 80-м интерстейте и купил ей дорогую летнюю шляпу в коробке.

В Страудсбурге припарковался на главной улице, вывалился из внедорожника, рассмешив молодежь. Был майский цветущий вечер. Городок гулял. За столиками в открытых кафе ворковали пары. В барах настраивалась «живая музыка». Чужим на этом празднике жизни я себя не чувствовал. О предстоящей встрече не думал.

Нора заметила меня первой. На подходе к ее дому было несколько незатейливых кафешек, и она, скорее всего, выпорхнула из одного из них. Повисла у меня на плечах, прижала к стене.

— Ты пьяный, — прошептала она ласково. — Спаиваешь моего Дейва.

Мы начали целоваться у входа в подворотню, не обращая внимания на людей. Залезали руками под одежду друг другу. Лизали друг другу щеки. Я не выпускал картонки со шляпой из левой руки и, обнимая Нору, неловко стучал коробкой ей по шее. Она этого не замечала.

— У нас могли быть красивые дети, — говорила она в эйфории какого-то несбыточного проекта. — Красивые итальянские дети.