Маша минус Вася, или Новый матриархат

— При чем тут болты и гайки?! — срываюсь я. — Отношение теперь другое! Жизнь изменилась, а где она у тебя? Барабашки какие-то всюду вместо настоящей сегодняшней жизни!.. Чинит — а оттуда ему голос вещает. Уводишь читателя от реальности.

— Ты сам жизни не знаешь, а говоришь! Изменилось все именно в эту сторону! И вообще жизнь нужно украшать! Ты сам не раз говорил, что люди устают от катаклизмов.

— Поэтому у тебя всюду говорят потусторонние голоса в водопроводных трубах.

— Ты совершенно не понимаешь современной литературы. Она должна радовать, а не огорчать! Я отношусь к тем писательницам, которые дают читателю возможность отдохнуть с книжкой в руках, а не решать мировые проблемы.

— А твои герои, которые думают только о деньгах?

— Так это же современный тренд! Как же иначе? Я показываю, как зарабатывают умные и практичные люди, как каждый может заработать.

— Уж лучше бы на детективную тему села! По крайней мере сериалы могли бы ставить по твоим нетленкам.

— Тебе лишь бы стволы и пушки! «Стой, стрелять буду! Руки за голову, лицом к стене!» Больше ты ничего не воспринимаешь! Знаешь, как это называется? Нищие духом!

Она обижается и уходит — переделывать.

Она творит, а я соображаю, куда бы деться, чтобы отвязаться наконец от этого посягательства на мою свободу. Но не успеваю. Она, сияя, появляется опять.

— Слушай! — говорит она.

— Не хочу! Отстань от меня хоть в воскресенье! Дай отдохнуть! Целую неделю опять буду как белка в колесе на работе!

— А когда же я тебе почитаю? — напуская на себя невинность, спрашивает она.

— Читай своим знакомым, а меня оставь в покое! — уже кричу я.

— Так они же ничего не понимают! — говорит она. — Понимаешь ведь только ты!

Но меня не проведешь, и я не поддаюсь на комплимент.

— Лучше пойдем погуляем, — предлагаю я, — жаль такую погоду пропускать.

— Пойдем, — соглашается она. — А когда придем, я тебе почитаю, да?

Я согласен на любые условия, только — потом, потом, не сейчас.

Мы гуляем и мирно разговариваем. Но вдруг она озабоченно говорит:

— Идем домой!

Это значит, что у нее родилась очередная чудесная идея, которой она не замедлит поделиться со мной дома. Господи! За что?!

Но дома я говорю, что у меня ужасно болит голова и я просто не в состоянии слушать.

— Ну, ладно, поспи немножко, — разрешает жена.

Я лежу с закрытыми глазами и стараюсь вздремнуть. Но вот через какое-то время чувствую ласковое прикосновение к своей щеке. «Нет уж, меня так легко не купишь!» — говорю я себе и придвигаюсь к спинке дивана. И тут ее нежный голос произносит:

— Идем, я тебя чайком попою!

Ни слова о своем произведении.

Я продолжаю лежать, но ее маленькая рука трогает меня за плечо.

Мне ничего другого не остается, как сделать вид, что я просыпаюсь; я лениво встаю, подхожу к столу, где стоят уже чашки, корзинка с булочками и джем, и тут мой взгляд падает на новые черновики, которые лежат рядом с ее прибором. Нет, эта каторга никогда не кончится! Даже чай нельзя спокойно выпить! Это она специально его и приготовила, чтобы читать.

Я сдаюсь.

Она читает. А я молчу.

— Что же ты молчишь? — спрашивает она, закончив.

— А что отвечать?

— Так я же переделала!

— Ну и что? Все равно — чушь! Ты не чувствуешь времени! Надергала всего отовсюду понемножку, из всей этой иностранной прилавочной дребедени, собрала вместе — и выдаешь за типичное. А это самая настоящая эклектика!

— Сам ты эклектика! — взрывается она. — Ни одного текста написать не умеешь, даже писем, потому и завидуешь!

— Идиотка! — кричу я. — Все твои произведения на самом деле писал я, а не ты! Что бы ты делала без меня?! Я у тебя самый главный критик и стилист! А кто подает тебе сюжеты? Это я писатель, а не ты!

— Ты — писатель?! — усмехается она саркастически. — Да ты двух слов связать не умеешь!

— Я, если бы начал сочинять романы, — кричу я, — стал бы сразу великим писателем!

Но это уже летит вдогонку, потому что она скрывается в своей комнате.

— Имей в виду, — просовывается в дверь ее голова, — все эти твои выражения будут впоследствии внесены в биографию знаменитой писательницы!

Надо отдать ей должное — у нее все-таки есть чувство юмора.

— Писательница! Знаменитая! — фыркаю я и иду к компу.

Больше она не выходит.

Заглядываю к ней через некоторое время и вижу, что она сидит и учит французский.

— Ну, слава богу! — говорю я. — Делом наконец занялась.

Я еще не знаю, что под учебником французского языка она прячет только что сделанную распечатку с новым рассказом о приключениях во Французских Альпах, который мне придется выслушивать перед сном.

Часть вторая. Трио

— Я развожусь с тобой и выхожу замуж! — как-то утром категорично объявляет моя жена.

— Да? И за кого?

— А тебе-то что? Ты разве когда-нибудь интересуешься моей жизнью? Ты только ссоришься с самого утра! Мне это все надоело.